Шато - стр. 50

Дарси проверяет свой телефон.

– Оливер с детьми сейчас тоже бродят по рынку. Дети не спят с двух часов, видимо, из-за смены часовых поясов. – Она снимает солнцезащитные очки и трет глаза. – Они хотят поздороваться.

– Здорово! – восклицаю я, полагая, что именно так нужно отреагировать. Не подумайте ничего плохого, я люблю детей. Но это наша девчачья поездка, в которой я, по идее, не должна была сталкиваться с чужими детьми и размышлять о том, что у меня, возможно, никогда не будет собственных.

– Ура! – искренне радуется Арабель. – Не могу дождаться, когда увижу малышей!

Дарси улыбается:

– Я тоже.

Когда мы проходим мимо церкви Сен-Мартен с ее внушительной колокольней, Джейд останавливается. Люди с рюкзаками и разным говором обходят нас, спускаясь по пешеходным дорожкам, которые сходятся на площади, где вечно собираются разные торговцы.

– Знаете, евреи жили в этом районе по крайней мере с четырнадцатого века, – говорит она.

Это совсем не то, что я ожидала от нее услышать.

– Нет, я этого не знала. – Мне известно, что семья Джейд из Франции, что большинство из них не пережили Холокост. Хотя она никогда об этом не рассказывает.

И по-французски она говорит еще хуже, чем я.

– Да, – продолжает она. – В этом городе евреи жили прямо здесь. Они называли этот район La Juterie. – Она замолкает, оглядывается по сторонам.

Интересно, расскажет ли она еще что-нибудь. Я хотела бы услышать больше, но не стану допытываться, особенно в день ее рождения. Затем Джейд стремительно уходит вперед, так что мне приходится бежать за ней, чтобы не отстать. К тому времени, как я ее догоняю, у нее совсем другое настроение, она с интересом рассматривает желтую керамику ручной работы, выставленную снаружи магазина. Я помню, что желтый и зеленый – основные цвета Прованса.

– Теперь здесь все иначе. – Джейд вертит в руках кувшин. – Разве все не кажется другим?

– Не слишко, – говорит Дарси. – Просто мы изменились.

Я задумываюсь над этим. Так ли мы изменились? Полагаю, и да, и нет. Иногда мне кажется, что без партнера и детей моя жизнь преобразилась не так сильно, как у моих подруг.

– Новая брусчатка, – замечаю я, затем вижу знакомое дерево с зеленой кроной. – Клянусь, я помню этого парня.

Я останавливаюсь, чтобы приложить ладонь к его стволу. Вот оно, то, что вдохновляло меня во Франции в колледже, в том семестре, когда я училась здесь. В тот период я делала наброски и рисовала лучше, чем когда-либо в жизни. Это заставило Серафину настолько поверить в меня, что она попросила меня об одолжении, которое изменило ход моей жизни. Я чувствую покалывание в кончиках пальцев. Если бы только то прошлое вдохновение посетило меня снова.