Шато - стр. 17

Двухэтажный особняк представляет собой внушительную глыбу бежевого камня с тем привлекательным, необъяснимым европейским шармом, благодаря которому выглядит одновременно нетронутым и рассыпающимся. На каждом этаже через равные промежутки расположены маленькие окна без ставен, обрамленные известняком, а по центру возвышается гигантская резная арочная дверь из красного дерева. Чтобы добраться до нее, нужно спуститься по небольшой гравийной аллее между двумя рядами высоких сосен. В доме и вокруг него нет ничего мягкого – все сурово. Это не милый французский загородный домик с качелями на веранде и зелеными шпалерами. Как снаружи, так и внутри все выдержано в нейтральных цветах, антиквариат соседствует с дизайнерскими вещами, повсюду оттенки кремового, коричневого и терракотового. Даже во впечатляющем собрании произведений искусства предпочтение отдано этим цветам: загорелая обнаженная натура, мраморные скульптуры, современные акриловые краски нейтральных оттенков, старинные алебастровые вазы. Разнообразная цветовая гамма присутствует лишь в жемчужинах коллекции. Исключение сделано для таких имен, как Дега и Ренуар. И конечно же яркие краски можно найти у бассейна на заднем дворе, в свежей зелени пейзажа. От зеленого в Провансе никуда не деться.

Я смотрю в окно, не осознавая, насколько близко нахожусь к стеклу, пока мой нос не утыкается в него. Машина, фырча, останавливается. Сколько раз веснушчатой девчонкой я проходила этим путем, вприпрыжку, размахивая руками, предвкушая новый день в раю, наполненный любовью обожаемых мной бабушки и дедушки? Для девочки, оставшейся без отца, с матерью, погруженной в себя, лето здесь являлось воплощением мечты.

Раф останавливается прямо перед соснами, и я открываю дверь туда, где все знакомо. И тем не менее почему-то мне кажется, что все изменилось.

– О, боже! Они здесь! – Восклицает Mamie[14], проскальзывая мимо меня на кухню, но не раньше, чем нежно ущипнет меня за бок. Прикосновения – ее язык любви. И поскольку я единственная оставшаяся в живых родственница, которая обитает в далекой Ницце (в целом часе езды!), она не перестает прикасаться ко мне с момента моего прибытия до момента, когда я ухожу, нагруженная едой, будто я, шеф-повар, могу умереть с голоду.

Признаю, мне это нравится. Больше никто так сильно не хочет прикасаться ко мне, включая моего мужа.

– Арабель, они здесь!

Mamie уже перешла на английский, готовясь к «десанту американцев». Она обожает моих друзей, хотя не видела их, если не считать Дарси, целую вечность. Бабушка была экономкой Серафины еще до моего рождения, но теперь ее роль точнее описывается словом сиделка. Нянька. Несмотря на то, что Серафина слишком горда, чтобы признать, что нуждается в уходе.