Шассе-Круазе - стр. 19

Питер всегда, всегда, с тех пор сколько себя помнил, знал, что он избранный. В том самом, библейском смысле слова.

Двойная жизнь как минимум в два раза интереснее, насыщенней и мощнее, а значит, и длится в два раза дольше. Главное, научиться отделять себя-этого от себя-того. Живешь за двоих, а содержать достаточно одного – очень выгодно. А то ведь единица населения вместо того, чтобы совершенствовать себя, довольствуется тем, что, подобно животному, плодит себе подобных. У животного, по крайней мере, это инстинкт, у человека же это – полное отсутствие инстинкта, иначе он не развел бы такое количество посредственностей на этом крошечном шарике, не способном вынести и трети того, что уже развелось. Из них полноценных людей, то есть полезных особей, способствующих развитию и прогрессу, не наберется и десятой части. Остальные – биомеханизмы с элементами разума, паразиты, которых эта десятая часть содержит – во всех смыслах. Людишки. Материал. Глина. Даже без цемента. Нуждающаяся в Питере, как овцы нуждаются в пастухе.

Под аккомпанемент этих, ставших уже привычными, мыслей Питер шагал на встречу со своими единомышленниками. Вот он, человек полноценный, правильных мозгов и идей, аристократический радикал, как он вслед за своим любимым героем определял себя, должен хотя бы сделать попытку спасти это глупое стадо людское. И никакая ирония тут неуместна. Мир находится у черты, самой последней черты. Вот эти нищие, попадающиеся ему на пути, кому они нужны? Почему он должен их кормить? Какой смысл в их жизнях, если они сами уже практически перешли эту грань между человеком и животным. Ведь как только соберется достаточно мелочи в его грязной шапчонке, он доползет до первой же лавки, чтобы купить себе там самого дешевого пойла, вылакает его и уткнется опухшей рожей в омерзительную тряпку, служащую постелью, до следующего бессмысленного пробуждения только затем, чтобы начать ровно то же самое. Почему их не свезут всех в отстойники и не дадут там спокойно загнуться, чтобы они не разводили грязь на улицах городов и не смущали «полезных» людей. Даже их собаки, которых эти недочеловеки держат при себе с единственной целью разжалобить прохожего, обладают большим достоинством, чем их хозяева.

Мир – это жизнь, которая не тождественна органическим процессам: ее признак – становление. И Питер полностью согласен в этом со своим кумиром Ницше и пытается приложить этот закон к своей собственной жизни. У мира есть и другой признак жизнеспособности – воля к власти. Так что и это его стремление вполне органично вписывается в концепцию «сверхчеловека». Человек обычный не может осуществить своего предназначения, так как исходит из ложных посылов. Его должен кто-то направлять, объяснить, как совмещать титанизм и свободную игру жизненных сил с поиском истины и действием во благо. И он, Питер, готов взять на себя эту высокую миссию наставника.