Шарлотт-стрит - стр. 49

– Да я так, смотрю.

– Как твой ребенок?

Естественный вопрос. Но теперь он думает, откуда я знаю. Он улыбнулся.

– Я вас тоже видел тогда. На станции. Думал, вы меня не узнали.

– Как его зовут? Или ее?

– Элгар.

Элгар? Маленький Элгар?

– Элгар – прекрасное имя для… ребенка, разумеется.

– У меня нет детей, – ответил он с улыбкой. – Эта женщина постоянно пристает к людям с вопросами про детей. Лучше пусть думает, что у меня есть ребенок, и даст мне заниматься моими делами.

Я рассмеялся. Странно, что он выбрал имя Элгар, но мне понравилась его находчивость.

– Как твои дела?

– Школа оказалась не для меня. Не знаю, что бы мне подошло.

– А где ты работаешь?

– В гараже, рядом с Чэпел-маркет.

Внезапно из кармана Мэттью раздалось пение Эйкона. То ли это рингтон Мэттью, то ли Эйкону надо подыскать себе нового продюсера.

Мэтт посмотрел на экран.

– Я пойду. Пока, сэр. Рад был встретить вас. Хорошо, что у вас все в порядке.

– Увидимся… – начал говорить я, но он уже вышел из магазина.

Я проводил его взглядом до спортивного велосипеда, прикрепленного цепью к фонарному столбу.

Школа вызвала у него реакцию отторжения. Я знаю, что он чувствовал.

Тут опять раздался звон колокольчика над дверью, и в магазин вошел покупатель. Я улыбнулся, не присматриваясь к нему, и отвернулся. Мои мысли все еще занимал Мэтт. Но зашедший человек показался мне знакомым. Я видел раньше этот загар и эти аккуратно причесанные волосы, так что повернулся к нему еще раз. Он стоял у двери, подняв тонкие брови и слегка улыбаясь.

– Привет, друг, – с некоторой грустью в голосе проговорил он, как будто я был котенком, а он – ветеринаром, у которого закончилось обезболивающее, но остался молоточек.

– Я знаю, что ты все еще любишь ее, приятель.

Боже мой, только не «приятель». Тебе тридцать четыре, ты из Хертфордшира и не имеешь ровно никакого отношения к Америке пятидесятых.

Я закрыл магазин – Дэв меня поймет – и неохотно согласился «по-быстрому выпить кофе и поболтать».

Прошло десять минут, а я все смотрел на Гэри, продолжавшего произносить округлые, громкие, ничего не значащие фразы. И наконец, как будто выйдя из длинного туннеля, он приступил к изложению сути дела, приведшего его сюда.

– Тебе, должно быть, тяжело видеть ее с другим, – начал он, и я приготовился внимательно слушать. – Но когда-то тебе все равно пришлось бы ответить за свои поступки. Поднять руки, признаться, что ты ошибся, и жить дальше. Иначе твоя жизнь не стоит и ломаного гроша.

В устах кого-нибудь другого это звучало бы угрожающе, как предупреждающий выстрел из кустов. В сочетании же с Гэри это воспринималось как фраза из плохого фильма.