Шапито - стр. 29
Господин Оливер куда–то уверено шел, одновременно перекидываясь беглыми фразами с кем–то, кто держал в руках какую–то целую кипу бумажек и умудрялся делать в них пометки, одновременно поправляя сползающие на кончик носа очки. Я старался не отставать от них, следуя по пятам и пытаясь не слишком явно крутить головой в восхищении разглядывая и запоминая все происходящее. Эта атмосфера готовящегося праздника захватила и меня, сердце билось в предвкушении, нервно колотилось и напоминало о себе, порой иголочкой от того, что в восхищении бухалось куда–то вниз: то разминающиеся гимнастки преспокойно задирали ногу за голову, то тихий поцелуй в макушку змеи, то всполохи огня, то рев какого–то животного, которого я и не знать не знал.
– Гарри, – позвал господин Оливер, и я снова обратил на него взгляд.
Он смотрел ровно на меня, с долей довольной улыбки, видимо, замечая весь этот детский, нескрываемый восторг в глазах. Я подошел ближе к нему, склонился ближе по его жесту и вслушался в тихий шепот, который, казалось, здесь был не уместен.
– Тебя проводят к ложе, я поднимусь туда чуть позже, старайся не светиться.
– Вас понял, господин Оливер, – кивнул я и чуть поклонился, когда за мной пришел коренастый работник в простой рубахе, пропитанной потом.
Что ж, жизнь в цирке так и кипела, не позволяла забыть о себе, о готовящемся, это было очевидно, выступлении, о предвкушении от чудес, которые, по рассказам других, происходили под красочным куполом. Работник безмолвно вел меня куда–то, где все громче и громче слышались людские голоса, но не те, что гомоном стояли в закулисье, а именно те голоса, которые с таким же восторгом ожидали представления, порой спорили, кто будет первым, восхищались какими–то артистами, судя по названным не нашим именам. Этот гомон захватывал и меня, я почему–то начал нервничать, прислушиваясь к тому, что происходило за плотным занавесом. Я еще ни разу не был на цирковых представлениях, но уже видел, что происходило за его пределами, и это ощущалось странно. Я и понятия не имел, что все эти красочно разодетые люди будут делать, как выглядит сцена, где сидят люди… Ярмарки ярмарками, но высокие шпили шатров всегда манили меня, и вот он я здесь. Здесь, под самым высоким куполом, скрываясь за занавесом, шагаю куда–то за работником. Знал бы он, что сейчас творилось в моей голове… Я едва сдержал рвущийся смешок.
– Сюда, – это было единственное, что он сказал мне, а после безразлично развернулся, окинув беглым взглядом.
Я зашел за указанную плотную, тяжелую темно–красную парусину и замер, прячась по наказанию, о котором чуть не забыл, в тени. Но даже из этого места, ограниченного другим, висящим рядом занавесом, я в восхищении открыл рот, выглядя явно глупо для своих лет и внешности, но сдержать восхищенного выдоха не смог.