Шапито - стр. 23

Осталось только вытереть нож о чистые края сорочки, убрать в припрятанные ножны, стереть следы от ботинок, оттереть ботинки и выйти из дома так же, как и зашел. Много телодвижений, но таких необходимых, чтобы никто не заметил. Коридор точно также встретил тишиной, как и плодовый сад. Тот почти заставил меня закашляться от чистого, свежего воздуха, все же успел привыкнуть к кислоте и металлу крови. Я вдохнул полной грудью, дело сделано, осталось лишь совсем малое. Прячась в тени деревьев от вспыхивающих неподалеку огней, выскочил за забор, снова бегая темными переулками до нужного озера в каком–то мало знакомом для всех негустом лесу за городом. Дольше по времени, конечно, но зато меньше свидетелей, меньше соприкосновений.

Пока еще многие спали, озеро мирно колыхалось и недовольно встретило меня жгуче холодной водой, но что поделать, штаны нужно было отстирать, поэтому, шкворча от колющей боли в руках, смывал растворяющуюся в водах кровь. Хотелось выть, когда те самые штаны оказались на мне, особенно, когда они остывали и сковывали движения. Пришлось делать круг, чтобы теперь уже просто мокрых штанов и рукавов рубашки никто не заметил, хорошо, что господин Оливер жил ближе к пригороду. Правда, вообще с другой стороны города. Поэтому, когда я вернулся в дом, на улице уже не просто рассветало, а был хороший такой рабочий день. Так что меня встретили удивленные взгляды от работников и проходящего мимо Гейла, который едва не бросился ко мне с расспросами, хорошо, что хоть одежда за это время высохла и к ней не было никаких претензий.

– Чуть позже, – поприветствовав его, произнес я. – Господин Оливер здесь?

– Да, – кивнул Гейл, снова хватаясь за ведра, которые ему пришлось поставить, чтобы почти обнять меня. – Он тебя как раз искал. Он в кабинете, – Гейл опередил мой вопрос.

– Спасибо, – кивнул я и поспешил подняться.

Кабинет господина Оливера располагался, напротив, на втором этаже, в непосредственной близости от его же спальни. Дверь была плотно закрыта, да и не было слышно никаких звуков, но все же я постучался, коротко и достаточно громко.

– Входи, – послышалось из–за двери.

– Прошу прощения, – проговорил я, открывая дверь и делая шаг в комнату.

Кабинет не был слишком большим, как у некоторых господ, но и не был слишком маленьким, он вмещал достаточно книжных шкафов с множеством разноцветных кожаных переплетов, больше походящих на какие–то папки, пару столов, один из которых был чем–то завален и стоял ровно под окном, а второй казался явно рабочим по своеобразной чистоте на нем и кучей перьев с чернильницами и штампами. Ну, и мягчайший диван, на котором мне когда–либо приходилось сидеть, с низеньким столиком и, по всей видимости, с всегда свежими фруктами в фарфоровой пиале.