Шанс. Выполнение замысла. Сергей Савелов. Книга 3 - стр. 24
Завис: «Что еще написать, чтобы поразить Романова?» Открыл чистый лист и быстро, не обращая внимания на чистописание и разборчивость почерка торопливо записал:
«Предатели в СССР. Действующие, будущие, прошлые и вероятные.
Калугин, генерал КГБ. Первое главное Управление. Самый молодой генерал.
Поляков, генерал ГРУ.
Огородник. МИД или Министерство внешней торговли.
Кулак (Кулик), Герой Советского Союза, КГБ. Сейчас на пенсии».
Вспомнив о Великом Советском писателе Л. И. Брежневе, возвращаюсь к предыдущему листку и вписываю: «Малая земля», «Возрождение» и «Целина». Л. И. Брежнев». На Романова не смотрю, но чувствую, как он шевельнулся и вздохнул.
Продолжаю о предателях:
«Пигузов, Толкачев. Кто такие не знаю, но фамилии довольно редкие.
Резун. Сейчас должен работать в резидентуре в Западной Европе.
Гордиевский, – вроде КГБ.
Шевченко – посол в ООН.
Горбачев – вредитель.
Шеварднадзе – потенциальный враг.
Яковлев Александр – подозрения в шпионаже. Агент влияния. Помощник Горбачева.
Ельцин – сейчас первый секретарь Свердловского Обкома КПСС. Будет Президентом России. Ради личной власти готов на все».
Романов тронул меня за плечо и произнес:
– Хватит пока. У меня больше нет времени. Давай свои бумаги, почитаю и подумаю. Из Ленинграда пока не уезжай. Напиши мне телефон, по которому тебя можно будет найти.
– Я буду ежедневно звонить Петру Петровичу, – отказываюсь давать телефон.
– Ты мне не веришь? Зачем же ты искал со мной встречи? – удивился.
– Вам верю, но вашему окружению нет, – ответил, глядя в глаза.
Некоторое время Романов сверлит меня недовольным взглядом, но потом кивает, соглашаясь.
– Думаю, наша встреча не последняя, – предупреждает. – Что ты хотел по своим песням? – вспомнил.
– Передать песню «Дорога жизни» какому-нибудь певцу и зарегистрировать, как свою интеллектуальную собственность. Потом представлять Художественному Совету другие песни, и, если Совет пропустит, регистрировать их, – сообщил о своем желании.
– Я подумаю, – пообещал Григорий Васильевич. – Сейчас можешь идти, – разрешил. – Если встретишь Петра Петровича, то попроси подняться, – попросил.
Вырываю исписанные листки из блокнота и вместе другими, в том числе испачканным передаю ему.
– Очень прошу потом уничтожить их, – напомнил.
Забрал блокнот и попрощался.
«Надеюсь Романов последует моему совету и уничтожит записи, написанные моей рукой», – мелькает мысль.
Отступление. Романов. Ксенофонтов.
Оставшись один Романов задумался, глядя на небольшую пачку исписанных листков в руке. Поверить в то, чего он узнал сегодня, было невозможно, но именно из-за ужасного финала в это почему-то верилось. Не может, даже самый извращенный мозг придумать такого. И проверить правдивость Соловьева пока невозможно. «Молодой засранец! Свалил на меня этот груз и, наверное, доволен», – зло подумал о пророке, – «если это правда, конечно». Но мне чего с этим делать?