Шанс (сборник) - стр. 7

Я сам не знал, чего боялся.

Может быть, его странного, пристального взгляда. На короткое мгновение мне показалось, что я сам мог быть человеком, который сидит на камне и смотрит в глаза тигру. И это было жутко.

Или меня испугал его запах, не похожий ни на один из запахов долины?..

Я проснулся, но продолжал лежать неподвижно – и мне чудилось, что я вижу со стороны, издалека, замершую фигуру человека, и зверя, распластавшегося на земле. Мне казалось, что я потерял часть себя, и она ушла вместе с ним. Наверное, он знал, как вернуть ее, блуждающую в ледяной пурге по ночам, знал, как прогнать сны.

Мне нужно найти его. Человека со странными глазами, который не боится меня.

Снег шел всю ночь. Густой, мягкий, бесшумный. Я лежал в палатке и слушал, как он засыпает долину, горы, весь мир… Он сгладит следы нашей возни в лагере, выровняет глубокие полосы, оставленные полозьями саней, прикроет палатку. Я чувствовал себя лежащим под белым, теплым одеялом. Звуки тонули в нем, стирались расстояния, и глубокий покой растекался по земле вместе с тишиной.

Один раз у меня в ногах завозился Волк, которого я привел в палатку вопреки всем правилам северной походной жизни. Он должен был спать снаружи, в норе, вырытой в снегу. Но в такую холодную ночь, когда обостряется чувство одиночества и опасности, мне особенно не хотелось оставаться одному. Стив уехал на рассвете, забрав с собой всю упряжку собак. Оставил только Волка, второй карабин и обещание вернуться завтра к вечеру. То есть уже сегодня…

Утро было немного сумрачным. В воздухе еще носились одинокие снежинки, но снегопад закончился. Я пустил Волка побегать, зарядил в фотоаппарат новую пленку и навел его на восток, туда, где голубел острый пик, окутанный тяжелыми облаками. Клык Дракона. Обледеневшая вершина, похожая на кристалл с несколькими глубокими разломами, темнеющими на холодных гранях…

Я сделал несколько снимков, когда вдруг услышал за спиной странный звук. Фырканье, отчетливое и громкое. Обернулся. И обомлел. Тигр стоял совсем рядом, видимый до последней полоски, и внимательно обнюхивал занесенное кострище. Не обращая на меня внимания, он осмотрел лыжи, сунул голову в палатку и снова звучно фыркнул. Я быстро взглянул в сторону карабина – движение неосознанное, но вполне оправданное. Ружье стояло у поленницы, слишком далеко, чтобы успеть до него дотянуться. Все давно забытые первобытные страхи, в которых я обвинял Стива, шевельнулись вдруг и в моей душе. Мирная обстановка лагеря, который всегда казался надежным убежищем, превратилась в нечто, напоминающее плохую декорацию, в тонкие картонные щиты, которые зверь мог опрокинуть одним ударом лапы.