Шанс для неудачников - стр. 41

– Я могу ее видеть?

– Как давно вы ее знаете?

– Не с шестнадцати лет.

– Тогда она вас не узнает.

– Я не идиот, доктор. Я прекрасно понимаю, что она меня не узнает.

– Тогда я рекомендовал бы вам отложить встречу. Она пытается примириться со своим новым положением на корабле потенциального противника, и появление человека одной с ней расы может вызвать нежелательный эмоциональный всплеск.

– А если бы существовала вероятность, что она меня вспомнит, этого всплеска бы не произошло? – осведомился я.

– Это зависело бы от того, в каких вы были отношениях. Положительные эмоции ей бы не повредили, но я боюсь, что в нашем случае эмоции будут негативными, а это затруднит процесс дальнейшей реабилитации.

– Понято, принято, – сказал я.

– Скажите, кто проводил прошлую реабилитацию? Я вижу следы кленнонских технологий, что достаточно странно, учитывая род ее занятий.

– Это было в клинике на Веннту.

– Капитан ВКС Альянса в гражданской кленнонской клинике?

– СБА, тайные операции… Вы уверены, что вам так уж нужны подробности?

– Не нужны, – согласился он. – Просто этот вопрос возбуждал мое профессиональное любопытство. Теперь оно удовлетворено.

– Тогда в качестве ответной любезности удовлетворите мое любопытство, – попросил я. – Вы обследовали полковника Риттера?

– Да. Я нахожу его состояние удовлетворительным.

– Он плохо выглядит, чувствует себя еще хуже и жалуется на провалы в памяти.

– Так бывает. Криозаморозка – это сложная процедура, последствия которой могут быть самыми разными. Полковник Риттер не говорил мне, что у него провалы в памяти.

– Наверное, он об этом забыл.

– Команда медиков на вашем корабле действовала с нарушениями инструкции, – сказал доктор. – Особенно это сказалось на первой партии пациентов. Кроме того, в отличие от остальных, полковник Риттер не был абсолютно здоров, когда его помещали в стазис.

– Но ведь стазис придумали как раз для того, чтобы помещать в него тяжелораненых.

– И вам известно, какой процент удается вернуть в строй?

– Нет.

– Чуть больше половины. Остальные в лучшем случае с почетом уходят в отставку и получают пенсию по инвалидности. В худшем… ну, вы понимаете.

– А генерал Визерс?

– Я считаю, что у него нет криоамнезии. Он просто нашел удобный способ не отвечать на неприятные вопросы.

– И сознательно подставил себя под тотальное ментоскопирование?

– Он бы в любом случае его не избежал.

– Это вы говорите как врач или как кленнонец?

– У генерала нет никаких сопутствующих симптомов. Кроме того, криоамнезия обычно затрагивает либо краткий период, непосредственный перед травмой, либо уходит на многие годы назад, как в случае с капитаном Штирнер. У генерала же отсутствуют только воспоминания о последних полутора годах, которые и интересуют адмирала Реннера больше всего.