Шанс для динозавра - стр. 52
Никто не жаловался, что устали руки и спина. Гребли целый день с одним непродолжительным привалом. На передней скамье стражники от скуки резались в кости. Стражников не радовала ни природа, ни служба, ни сама жизнь. Кто имеет, тот не ценит.
Поглядывая на опускающееся солнце, лодочник торопил и торопил. Уже в сумерках на берегу замаячили деревянные постройки монастыря Водяной Лилии с чудны́ми изогнутыми крышами. Нигде, кроме как в Унгане, не было подобных строений. Поговаривали, будто бы странная эта архитектура, насаждаемая князем, была не только одобрена самим Гамой, но лично им и придумана.
Лодка свернула к причалу. «Суши весла, дармоеды», – проворчал лодочник. Арапон слишком вымотался, чтобы возмущаться поклепом. Дармоеды? Кто говорит о еде? За целый день гребцов так и не покормили, лишь позволили напиться воды прямо из реки.
Но почему монастырь? Чуть-чуть отдышавшись, Арапон начал соображать. Просто место ночлега? Или судьба приговоренных и помилованных – стать монастырскими рабами?
Но тут сзади ржаво заскрежетал ключ в замке, и характерно звякнула цепь. Гребцов по одному сводили на берег. «Куда нас теперь?» – спросил сосед Арапона, когда до него дошла очередь, и ответа не дождался.
Пусть так. Если бы князь, не любящий, как всем известно, зрелища публичных казней, приказал по-тихому утопить преступников в реке, это было бы сделано, во-первых, ночью, во-вторых, не так далеко и, в-третьих, ниже города по течению. Тут и тупой догадался бы, что слухи о какой-то новой княжьей каторге – не пустые выдумки.
О бегстве Арапон пока не помышлял. В ножных кандалах далеко не уйдешь, да и незачем испытывать терпение княжьего правосудия. Потом – другое дело. Рассудок, правда, говорил, что с новой каторги никто еще не убегал, но сейчас Арапон не был склонен прислушиваться к голосу рассудка. Что значит не убегал? Это еще неизвестно. А не убегал, так убежит! Жизнь играет человеком, предоставляя ему возможности, и кто не умеет их видеть, тот дурак.
На берегу им приказали сесть на землю. Цепей не сняли. Молоденький монашек с бритой по новому обычаю головой принес поесть – четыре миски каши и один на всех кувшин с водой. Стражники зажгли факелы. Поодаль светились огни монастыря. Было тихо.
Тихо – полбеды. Было странно! Всем своим существом Арапон чуял подвох, но в чем он? Голод мешал думать. Запах каши дразнил, и Арапон быстро выскреб миску пятерней. Сыто рыгнул, потянулся к кувшину, отпил…
И начал проваливаться в сон. «Отравили, – подумал он, не замечая, что сосед справа грубо вырвал у него кувшин и припал к нему волосатой пастью, а он сидит с глупой улыбкой на лице и даже не огрызнулся. – Все-таки обманули. И не больно совсем… Жалко помирать, но если смерть такова, то чего же все ее боятся?»