Шамбала. Прошлое или будущее мира? - стр. 22

Подобный пантеизм может считать «пессимистическим» только тот, кто верит в персональное провидение; тот, кто готов противопоставить отрицанию реальности всего «сотворенного», т. е. обусловленного и ограниченного, свою собственную слепую и нефилософичную веру. Восточный ум не пытается выискивать зло в каждом фундаментальном законе и проявлении жизни, он не рассматривает каждый феномен как неизбежное умножение зла (зачастую мнимого); восточный пантеист просто подчиняется неизбежному, но старается сбросить со своего жизненного пути как можно больше будущих «нисхождений в перевоплощение», избегая, по мере сил, создания новых кармических причин. Буддийскому философу известно, что продолжительность чередования жизней каждого человека (если только он не достигнет нирваны «намеренно» или, как говорят каббалисты, если он не «возьмет царство Божие силой») аллегорически представлена в виде истории о сорока девяти днях, проведенных Гаутамой Буддой под деревом Бо. А индусский мудрец знает, в свою очередь, что ему надлежит зажечь первый и погасить сорок девятый огонь (сорок девять «дней» и сорок девять «огней» – это 7, умноженное на 7, и поймет, что эта аллегория эзотерически указывает на семь последовательных человеческих коренных рас и семеричное деление каждой из них. Все монады рождаются в первой и освобождаются в последней, седьмой расе. Только Будда, как говорят, смог достичь освобождения в течение одной жизни), – прежде чем он достигнет окончательного освобождения. Зная все это, мудрец и философ терпеливо ждут естественного часа своего освобождения; в то время как их злосчастный подражатель – европейский пессимист – всегда готов совершить самоубийство, которое с такой уверенностью пропагандирует. Не зная о том, что гидра существования имеет бесчисленное множество голов, он не может относиться к жизни с таким же философским презрением, с каким относится к смерти, и потому неспособен следовать мудрому примеру своих восточных братьев.

Таким образом, философский пантеизм совершенно не похож на современный пессимизм. Если первый базируется на ясном понимании тайн бытия, то второй является по сути дела еще одной толикой зла, добавленной нездоровой фантазией к уже существующему немалому запасу социальных зол. Строго говоря, это даже не философия, но просто систематизированная клевета на жизнь и бытие в целом, желчные излияния диспептика или неизлечимого ипохондрика. Так что никаких параллелей между этими двумя системами мышления нет и быть не может.

Побеги зла и страдания были несомненно первыми результатами и следствиями гетерогенности проявленной Вселенной. И все же это только иллюзия, порожденная законом контрастов, являющимся, как уже было сказано, одним из фундаментальных законов природы. Ни добро, ни зло не могли бы существовать, если бы взаимно не освещали друг друга своим светом. Рассматривая Бытие во всех его формах как источник контрастов с самого Сотворения Мира и учитывая тот факт, что зло преобладает во Вселенной благодаря эгоизму или себялюбию, можно прийти к буквальному восприятию образной восточной метафоры, согласно которой существование есть акт искупления ошибки природы; и вследствие этого человеческая душа (psyche) начинает рассматриваться как козел отпущения или жертва бессознательной сверхдуши. Но этот вывод должен подталкивать человека не к пессимизму, а к мудрости. В жертву должно быть принесено только невежество, тогда как знание должно подчинить естественный пессимизм своей абсолютной власти. Однако постепенно, в процессе накопления наследственности или атавизмов, последний входит в плоть и кровь человека.