Шаль - стр. 21
Со временем он приобрел необычную манеру говорить: громко и как-то пафосно. Степанкову впервые стал почему-то немного неприятен его слишком наигранный смех, безапелляционный тон. Так он общается со своими богемными приятелями, что ли?
– Зря ты себя там закопала. А не пробовала натурщицей поработать? Я думаю, у тебя получилось бы, такая фактура. Такие глаза, волосы. Шикарная фактура.
– Ну, я даже и не думала об этом… – жеманно ответила Лариса, с интересом рассматривая мастерскую.
Степанков тихо присвистнул. Между этими двумя явно что-то происходит. Миша-то не знает, что Лариса нравится Степанкову, он бы никогда не стал переходить другу дорогу. Да и сейчас бахвалится скорее по привычке, так уж у них в творческой среде принято. Увидел симпатичную девушку, интересное лицо и завел свою шарманку. А так он почти блаженный, девушками особо не интересуется…
– Давайте перекусим? – предложил тем временем Миша.
И, не дожидаясь ответа, выдвинул стол на середину комнаты, выставил снедь, деликатесную в то время: копченую колбасу, шпроты, шампанское, вино – и пододвинул Ларисе стул, не замечая явной двусмысленности такой любезности. Степанков откупорил бутылку вина, разлил по бокалам и, взяв себе один, отошел к стене, где висели картины.
– Как прошла твоя выставка в ЦДХ? – спросил он, надеясь отвлечь разговор от обсуждения Ларисиных достоинств. Он был на выставке и, в общем-то, знал о Мишкином успехе.
– Слушай, здорово. Чигатаев очень хвалил, а это уже самый высокий уровень. В «Комсомолке» статья должна выйти…
Это ему только показалось, или действительно глаза Ларисы загорелись огнем, смех обрел столь знакомые искусственные интонации, даже голос изменился? Или это его страхи? Она как будто чуть подвинулась в сторону художника, как бы случайно задевая его рукой, выставляя напоказ голые колени. Настроение у Степанкова все больше портилось, и он ничего не мог с этим поделать. Оставалось только налить себе еще вина.
– Ну, а как твоя поездка в Польшу? – уныло спросил он Мишу, а у самого как-то противно засосало под ложечкой, на минуту захотелось, чтобы Мишка вместе с его Польшей куда-нибудь исчез. Но тут же стало стыдно. Из-за бабы с друзьями не расстаются. Да и друг тут ни при чем. Это Лариса, ее кокетство, ее выбор.
– Ах, а что это за поездка? – всплеснула руками девушка.
– Это меня хотели на выставку академического рисунка в национальной Академии художеств в Варшаве отправить. Я сам-то сомневался. Если честно, думаю, рановато мне еще. Слишком большая ответственность. Но, видимо, придется-таки поехать. Все настаивают, езжай, мол. Золотарев, не боись… Только Политов против меня, хочет своего сыночка продвинуть. Но он в меньшинстве. А у тебя как? – как будто опомнился Мишка. – Что мы только обо мне-то?