Шахидки. Роман - стр. 30
– Дело одно нарисовалось.
– Что за дело?
Он задумался. Ответил после затянувшейся паузы:
– Ты не представляешь, как все серьезно.
Затем подошел к ней, провел, как когда-то в гостинице, ладонью по волосам. Она подумала, что он хочет ее поцеловать, и приготовилась к этому. Но, увы, опять ошиблась.
– Ты уже и без меня влезла в нашу разборку, кое-что тебе знать не помешает. Хочешь послушать, о чем эти сволочи, говорили в особняке?
– Хочу, – кивнула она.
– Садись на диван, – залез в свою старушечью сумку, пристроенную подле камина. Достал какой-то приборчик размером в спичечный коробок. Тоже сел на диван. Ткнул в коробочку коротенькой спицей и положил между ними. Сразу же раздался голос с кавказским акцентом.
– Нэ нада проверять, Шура-джан. Грины банковские.
Юлька догадалась, что «Шура-джан» – это москвич.
– Я понимаю, эта сумма за катеньки и цинки.
– Да. Еще нам стрэлки нада.
– Со стрелками сложно, Зелимхан.
– Нэ нада имя. Теперь я Магас.
– Почему «Магас»? Намёк на ингушскую столицу?
– Умный человек придумал. Новое имя, как рыба плавает. То я – Магас, то – другой. И третий тоже Магас. Кого федэралы искать будут?.. Что ты про стрэлки сказал?
– Сложно достать, Магас.
– Тебе не сложно. Твоя фамилия – ошибка. Ты не Коршунов, ты Орлов! Орёл!
– Хватит, Магас, – остановил его москвич.
– Не будь жадный, Орёл! Скажи свою цену за стрэлки?
– Сколько штук надо?
– Двадцать.
– Сам посчитай: пол-арбуза за штуку…
Возникла пауза, и Юлька шепотом спросила Георгия:
– Как понять «пол-арбуза»?
– Арбуз – миллион в долларах.
– Ни фига себе! – вслух поразилась она.
– Дорого, Шура-джан. Где десять арбуз вазму?
– Ты и больше найдёшь, если захочешь.
Нет, не напрасно москвич заработал свою кликуху «Шура-лимон». Не похоже, что он готов уступить. И в дискуссию видно не захотел вступать, потому как вмешался Мирзоев:
– Стрелки на особом учете.
– Тэбэ слов нет, Гасан. Ты малый чалвэк.
– Он – мой человек, Магас, – снова заговорил Шура-лимон. – Все контакты только через него.
– Когда тебя нет – да! Давай за пять арбуз!
– Мой шеф, хоть и дурак, но доля его не дурацкая.
– Убавь его долю.
– Я хожу по лезвию ножа. Мой дурак – моя крыша. Десять арбузов!
– Без ножик режешь! Пять, а?
– Прошу к столу, там договоримся.
Приборчик замолчал. Если в нем и была пленка, то крутилась она совсем бесшумно.
– Не хватило мощности до столовой, – пояснил Георгий.
– Как ты, Гера, ухитрился все это записать? В их кишлак залез?
Он уставился на нее с удивлением.
– Откуда ты знаешь, что эта явка – кишлак?
– Подружка рассказала.
– Та, которую изнасиловали?
– Она… Ты не боялся, Гера, что тебя там застукают?