Шагги Бейн - стр. 53
– Пап, прошу тебя, вовсе не обязательно… – «Куда подевались эти гребаные сигареты?»
Он хлопнул своими огрубевшими от труда ладонями, звук получился подобный удару грома.
– Неужели о меня всегда будут вытирать ноги в моем собственном доме?
Он был не из тех людей, кто привык повышать голос. Агнес захлопнула рот. Даже Лиззи перестала шмыгать носом на кухоньке. Природа наградила Вулли Кэмпбелла сложением, подходящим для погрузки мешков с зерном на баржи у причалов Клайда. Она как-то раз видела, как он в одиночку очистил паб от полудюжины дерзких ливерпульцев.
– Каждый день в четверть шестого ты выбегала на эту дорогу встречать меня, аккуратненькая, одетая с иголочки. Я просил твою мать, чтобы ты у нас была чистенькой. А она мне часто говорила: «Вулли, а есть ли и в самом деле нужда в такой мороке?» Конечно, это единственное, о чем я ее когда-либо просил. Мужчине нужно гордиться своей семьей. Но теперь людей такие вещи не волнуют, верно? – Вулли сцепил татуированные пальцы от переполнявшей его ярости. – Я получал столько удовольствия от того, что всего лишь мог гордиться тобой. Я видел, люди мне завидовали. Торчали в окнах со своими кислыми физиономиями. Взрослые мужчины и женщины завидовали такой крохе, как ты, потому что ты могла жить достойной жизнью. Я только смеялся, когда они говорили, что это тебя погубит.
– Ты все правильно сделал, па. Я была счастлива.
– Правда? Тогда что с тобой случилось – почему ты так несчастна теперь? – Он втянул воздух сквозь зубы и положил на голову мальчика ладонь, под грузом которой шея Шагги, казалось, могла сломаться. В глазах Вулли стояли сентиментальные слезы, но смотрел он на дочь холодно, словно в первый раз толком разглядел, что она такое. – Так скажи мне, Агнес, я что – должен тебя выпороть?
Рука Агнес непроизвольно потянулась к горлу, она опасалась, что может рассмеяться.
– Папа! Мне тридцать девять лет!
– Так должен я выбить из тебя этого эгоистичного дьявола? – Он медленно поднялся из-за стола, его кулаки напоминали массивные ковши экскаваторов. – Я устал от того, что твои прихоти всегда на первом месте. Устал видеть, как ты сама себя губишь, устал от того, что сам и виноват в этом.
Агнес сделала шаг назад. Она больше не улыбалась.
– Ты ни в чем не виноват.
Вулли тихо закрыл дверь гостиной. Из шерстяных брюк он вытащил свой тяжелый рабочий ремень, на коже которого был вытеснен логотип Медоусайдского профсоюза, и тот всей своей тяжестью протащился по ковру.
– Что ж, может, это к лучшему.
Агнес выставила перед собой руки и стала пятиться к двери. Нагловатая ухмылка сошла с ее лица. Отец наступал на нее, а она отступала, пока не уперлась спиной в буфет гостиной, не услышала, как предупредительно звякнули фарфоровые статуэтки. Сын был теперь у ее ног, выглядывал из-за ее джинсов. Вулли накрутил ремень на руку, один раз, второй – чтобы надежнее удерживать.