Шагающий по мирам - стр. 22

Трое суток он продолжает путь под дождём, так и не обувшись. Ноги его растёрты в кровь, одежда промокла до нитки, но он не сдаётся даже тогда, когда дождь переходит в невиданный на Траге холодный снег. Одежду Ариман выбрасывает, потому что на морозе она становится обременительной – замерзает и превращается в лёд. Когда он готов сдаться и остановиться, чтобы переждать снег, осадки прекращаются, словно Окутана 2 наконец-то смилостивилась над тем, кто так упорен.

Он вступает на песчаную почву, и там солнце согревает его застывшую кровь. Если бы не кровь ящериц кра, которая есть во многих гуманоидах, рождённых на Траге, он бы уже бы умер, и это была бы бесславная и пустая смерть. Чем дальше он идёт, тем больше убеждается: это уже не Окутана 2, это пустыня Манахар-Сарат, волшебное место для волшебных созданий Средней волны. На Окутане 2 нет пустыни и нет такой жаркой звезды, от которой тело высыхает за считанные мгновения, а пить можно только песок: вокруг ни капли влаги.

Есть ещё кое-что, что говорит о необычной природе пустыни, – Аримана преследуют видения. Ему кажется, что сзади, ступая след в след, прямо за его спиной шествует великий и непостижимый Меродах. Ариман видит, как развеваются полы его красного плаща, чувствует, как спину опалили лучи яркого света, слышит божественное бормотание. Когда он осмеливается обернуться, то, конечно же, никого не видит, пустыня совершенно пуста и спокойна. Иногда впереди пролетают колесницы, паря над головой гуманоида, и теми колесницами управляют прекрасные амазонки.

Ариман не смеет смотреть на эту фантазию пустыни, потому как сексуальные желания одолевают его сильнее, чем жажда голода или воды. Но пустыня безжалостна, и вскоре всё вокруг Аримана заполняется призраками, которые пугают, соблазняют, утешают или дразнят ученика трагила-сай. Измождённый, он падает на колени и закрывает глаза руками, не имея сил двигаться дальше. Он не знает, как долго длится свистопляска в пустыне Манахар-Сарат, но вскоре всё затихает: голоса, ветер, шелест песка… И только тогда Ариман смеет поднять голову, намереваясь продолжить свой нелёгкий поход. Он обессилен, но обратного пути нет. Однако Ариман не спешит: перед ним открывается видение замка, тонкого и изящного, пока что расплывчатого, как первые мазки на полотне, но трагил уверен, что нашёл то, что искал. Перед его усталым взором замок Утренней Росы, обиталище дочери дочери Розы Дроттар – нежнейшей женщины в мирах Дальней волны творения – Марисс Та-Литы.

Миры Дальней волны, Сеп

О, великий Сеп, мир смелой мысли и умелых рук! Над тобой плачет вся Средняя волна, над тобой смеётся Тау-синклит маг, над тобой пляшет Некроникус танец смерти, орошая твои развалины чёрными слезами скорби. Кем ты был и что с тобой стало! Побеждённый силой Кундалини, ты остыл к чужим ласкам и утонул в самолюбовании, поэтому все живые существа тебя покинули. Победил ты или проиграл, – не имеет значения, если теперь ты мёртв… Хотя, тут как посмотреть. Четырёхрукие жители Сепа давно оставили мир, где механизмы сошли с ума и стали считать себя живыми. Их бунт был недолгим и банальным. Как только закончилась энергия, механизмы погрузились в спячку, которая длится уже второй эон. Так что Сеп в этом эоне – не более чем свалка испорченных машин, которых не оживит даже сила Кундалини, выпущенная планетарным принципом. Умирающий Сеп существует как наглядный пример тем, кто не может обуздать фантазию. Прозрачный мирок, остекленевший бесплодной похотью, ему ли мечтать о жизни?