Шаг во тьму - стр. 51
И ярость. Ярость душила ее сейчас, подстегивая, наполняя силой, требуя выхода. Точки приложения…
Невозможно было поверить, что всего четверть часа назад это же существо касалось меня – легко, так легко, что я едва заметил! Призрачный ветерок в голове был легким и дружелюбным, тактично убирался прочь, едва чувствовал, что его встречают без радости. То была заискивающая улыбка, не встретившая ответа…
Сейчас в моей голове вращались ледяные жернова. Тяжелые, яростные, неумолимые.
Перемалывая все, до чего дотягивались.
Выдергивая из моей защиты то одну эмоцию, то другую, – и изничтожая.
Огонь, который я так старательно раздувал в себе – давай, сука! попробуй! тебе не сломать меня! не испугать! – вдруг стал прозрачным, наигранным, неуверенным. У меня уже не было этого злого куража – я лишь цеплялся за него, за память о нем. Цеплялся из последних сил, и уже не за что было цепляться, лишь тень…
Уверенность в том, что я куда сильнее этих человеческих остатков, разложенных на столе – выдохлась, растворилась, пропала…
Знание, что я владею множеством приемов, как противостоять этим чертовым сукам – сменилось растерянностью. На самом деле, я же ничего не умею, совсем ничего…
Накатило ощущение, что меня предали, будто я потерял что-то, что-то очень важное… Ну разве не смехотворно: я, дурак, надеялся, что смогу противостоять ей. Ей, которая сейчас шутя пробивала все мои щиты, раскидывала заслоны, а я-то так настраивался, так выверял нужные эмоции, так раздувал их, – все то время, пока зеленоватая отрава струилась в ее кровь и начинала действовать…
Только я знал, что это – шло не из глубины меня, а просачивалось снаружи. Ее жернова почти смололи мою защиту, вот что это такое.
Блеснула злость – как же легко я ломаюсь! – и я встряхнулся, зацепился за эту злость, раздул ее. Пусть злость на себя самого, но главное – что это злость. Яркая, колкая злость – спасительное чувство! Не столь хорошо, как уверенность в себе, но хоть что-то. Выставить ее впереди, щитом!
Я еще могу сопротивляться! А ты, сука, все еще не можешь делать со мной все, что тебе хочется…
Жернова давили все тяжелее, но я еще выдерживал ее удары, не давал ей разорвать мою волю на сотни бессмысленных обрывков. Я еще держался…
Зеленоватая дрянь, разбавленная физраствором, все струилась в ее вены. Лицо становилось все жестче. С каждым вздохом – злым коротким всхлипом – резко поднималась грудь, натягивая платье. Жилы на шее натянулись, она вздрагивала всем телом, вырываясь из кожаных захватов. И скрежет…
Ее пальцы сжимались и разжимались – единственное движение, доступное ей – и длинные ногти скребли стол, царапали дерево.