Шаг во тьму - стр. 35
И уж чего я точно не делал – так это не тянулся в карман за револьвером. Кого расстреливать-то? Гоша, который со мной с девяти лет нянчится, лучше любого старшего брата?
А вот в этот раз – потянулся…
Может быть, потому, что на этот раз никакой новой книжки я не привез. Нечем хвастаться. Новая книжка осталась в полочке алтаря. И, что еще хуже, так там и останется.
Гош присел на корточки передо мной. Вгляделся мне в лицо.
– Без подарков? – не то спросил, не то подвел итог.
Я кивнул. Невесело усмехнулся.
– Ну, почти. Один-то подарочек я привез… – Я поднял левую руку, стянул рукав.
– О, черт… – Гош побледнел. – Жаба?!
Обеими руками схватил мою левую и стал задирать рукав.
– Осторожнее, Гош, – прошипел я.
И типун тебе на язык. Если бы рука у меня пострадала так – от жабы… Пара дней мне бы осталась, не больше. Я закусил губу, чтобы не взвыть от боли, пока он закатывал рукав.
Он делал это бережно, почти нежно – для таких-то огромных ручищ, как у него.
Я вдруг почувствовал, что страх отступил. Я был в городе, я был дома, а рядом был Гош – такой надежный и здоровый. Правда, с тех пор, как он вот так же сидел передо мной на корточках – а все равно возвышаясь и нависая – и смазывал йодом очередную ссадину на моем локте или коленке, прошло уже много лет. Теперь, когда он садился, я видел его сверху, видел наметившийся просвет в черных волосах. И все равно. Несмотря на все это, несмотря на боль в руке – мне стало уютно и хорошо. Надежно…
Только если я и на этот раз ждал сочувствия – не тут-то было. Гош покосился на следы от укуса, потом задумчиво склонил голову набок, потом нахмурился… а потом с силой дернул рукав обратно. Да так, что рука врезалась в коленку.
– А! – До плеча проткнуло иглой боли. – Да Гош! Какого черта?!
– Три дня, – жестко заговорил Гош. – Три дня от тебя ни слуху, ни духу. Даже записки не оставил. Теперь являешься размазня размазней, и суешь свою руку. На волка он в лесу наткнулся, видите ли! Ах, ох! Не больно ли тебе, девица красная? Не собрался ли ты помереть от укуса собачки, крошка?
Гош умел быть и ласковым и внимательным старшим братом – а умел быть и жестоким отчимом. Когда надо.
Я отвел глаза.
– Молчишь?
Молчу. Все-таки он прав…
Как всегда, впрочем.
Что он должен был подумать, когда я ему вместо объяснений – руку сую? Он ведь не знает, за кем я следил, что там паучиха, а не жаба… И что он должен решить, когда я сую ему руку – как объяснение всего? Что меня жаба задела. И я уже несколько часов, ничего не сделав, добирался до города. Так что теперь у меня даже теоретических шансов не осталось.