Шаг влево, шаг вправо - стр. 35

– Зачем минера? Я сам. За твой стол сесть позволишь?

– Ты мне еще мебель попорть… Ладно уж, садись.

Под зеленым абажуром пальцы Шкрябуна исполнили быстрый и точный танец. Брусочек пластита вернулся в карман, полоска скотча полетела на пол.

– Готово. Получай, генерал.

– Ты гляди-ка, – сказал Максютов, изображая удивление. – Не разучился.

– Старый конь борозды не портит.

– Ну-ну. Понадобится что-нибудь разминировать – свистну тебя.

Шкрябун не принял шутки.

– Если крутишь мною… – проговорил он, помолчав. – Я тебе поверил, Толя, ты это помни. Сейчас – поверил. Но если обманешь меня, я к тебе с того света являться буду, и это ты тоже помни. Скажи мне еще раз: я тебе правда нужен?

– Надоедой ты стал, Кайман, – недовольно пробурчал Максютов. – Сам сказал: старый конь борозды не портит… Правда, иной раз требует хлыста и ветеринара. Так что изволь пахать, беру тебя не для мебели и не из благотворительности, понял?

– Понял, – поднялся из-за стола Шкрябун. – Ну, коль нужен, спасибо не говорю. Когда прибыть?

– Завтра в одиннадцать ноль-ноль. Вернее, уже сегодня. Тебе хватит времени?

– Более чем.

– Тогда не опаздывай. Ты теперь на службе.

– Поздравляю вас, товарищ генерал-майор, – сказал я, чуть только за Шкрябуном захлопнулась дверь.

Максютов только махнул рукой и распахнул рот в отчаянном зевке.

– Брось, Алексей. Мне дали то, чего не могли не дать, самый необходимый минимум. Не надо сейчас… – Он снова зевнул и потер глаза костяшками пальцев. – Черт, умучил меня Шкрябун со своими комплексами, а тут еще этот коньячок… Совсем засыпаю. Вот что… Пойдем-ка мы с тобой немного постреляем, а? Нет возражений?

– Нет, товарищ генерал.

– Э, оставь… Уж коли сегодня без чинов, так без чинов. А поговорить нам есть о чем… Пошли?

– Пойдемте, Анатолий Порфирьевич, – сказал я.

– Вот так-то лучше.

В тире номер шесть на минус четвертом этаже немолодой и неразговорчивый прапорщик, сделав запись в журнале, подвел нас к стенду с оружием.

– Выбирай, Алеша, – пригласил Максютов.

Сам он предпочел американский «кольт» образца 1917 года. Я выбрал два пистолета: длинноствольный спортивный «марголин» и чуть более тяжелую бронебойную «гюрзу».

– По-македонски хочешь? А не осрамишься?

– Постараюсь, Анатолий Порфирьевич.

Прапорщик выдал мне обоймы, со стуком высыпал на пластмассовое блюдечко горсть тупоносых патронов к «кольту» и ушел к себе в звукоизолированную кабинку. Мишени осветились.

– Ну валяй. Две крайние слева – твои.

Я положил в свои мишени по три пули из каждого ствола. Максютов, сощурив глаз, отчего тот вовсе утонул в отеке, посмотрел в монокуляр.