Шаг в палеолит - стр. 57
– Так, боец, прекрати скакать! Иди сюда, сейчас ты будешь ловить. Запомнил, как я делал?
Я заставил его проделать все манипуляции под своим руководством, естественно, и даже позволил закинуть снасть в воду. Кинул он, конечно, не так далеко, как я, но вполне приемлемо.
Не успели мы присесть, как леска натянулась снова. У нас, у рыбаков, это называется – в рот попал.
– Тяни! – скомандовал я пацану, и… началась эпическая битва. Белка тянет рыбу на берег, рыба тянет Белку в воду.
– Сам! Сам! – подбадривал я его. – Давай, боец, ты справишься!
– Тяни, братец, тяни! – подпрыгивая и хлопая в ладоши, кричала Лисёнок.
Когда на берег вытянули – я чуть-чуть помог в самом конце – ещё одну стерлядку, да кабы не побольше, чем первую, Белка обессиленно привалился к берегу. Он был бледен, его слегка потряхивало. Уж что такое адреналиновый шторм в крови после поимки крупной рыбы, я прекрасно знаю. Лисёнок прижимала к себе брата и гладила его по голове.
– Ты молодец, молодец, – говорила она, – ты настоящий охотник!
– Это я поймал её? – потрясённо спросил Белка.
– Конечно, ты! – заверила его сестра. – Теперь ты настоящий охотник!
В лагерь возвращались шумно и весело. Пришедший в себя Белка, подпрыгивая и размахивая руками, рассказывал, как он боролся с рыбой, и всё время пытался помочь мне её нести, то и дело хватая руками за хвост. А Лисёнок всё повторяла: «Молодец, молодец». В лагере они резко притихли. Возле костра на большой связке шкур сидел Хатак.
– О-о, гость в дом – радость в дом. Смотри, что сегодня у нас на ужин, – потрясая рыбой, весело приветствовал его я.
– Удачно, удачно, – кивая, улыбнулся Хатак. – Но ты не забыл, нам скоро идти на Большой костёр?
– Не настолько скоро, чтобы не съесть по большому жареному куску этой чудесной рыбы.
Когда процесс приготовления шёл полным ходом, Хатак сказал:
– Это, – похлопал он по объёмному тюку со шкурами, – я принёс тебе. Вот смотри. – Он раскатал принесённое «богасьтво» у моих ног.
Да уж! Пара десятков шкурок зайца, с десяток лисьих, две большие волчьи шкуры, а ещё несколько шкур, наверное, от сурка. И все зимние, некоторые вполне приличной выделки, что очень меня удивило. И это только мелочь. Были ещё две шкуры косули, лохматая, большая и тяжёлая шкура от быка или бизона и две очень качественные от дикой лошади. В светло-серую полоску. Не зебра, конечно, но тоже прикольно. И ещё большой кусок, напоминающий сыромятную кожу. И это намного-намного больше, чем я рассчитывал.
Я молча поднялся и принёс из шалаша тул с дротиками.
– Возьми, Хатак, это теперь твоё.