Сгорай со мной - стр. 36
Я перегнулась сильнее и схватила пса за шкирку. Было страшно, я зажмурилась, ожидая, что сейчас пес извернется и укусит меня. Сморщилась, боясь, что делаю собаке больно.
Паренек сделал один сильный толчок, и пес перелетел через ограду. Я еле успела разжать руку, иначе бы вместе с ним рухнула на асфальт.
— Все хорошо, — присев, я погладила его. Песик совсем не был против. Он присел, отряхнулся. Пошатнувшись, чуть не упал. И уже через секунду, виляя хвостом, побежал вдоль набережной.
— Вот тебе и благодарность, — держась за руку парня, Давид забрался обратно. Весь мокрый, вода стекала в три ручья.
— Ты дурак! — вот теперь я не боялась кричать. Рванула к нему и обняла. Это был сумасшедший необдуманный порыв. — Ты же замерзнешь сейчас! Мокрый весь и холодный. Ты что, давно не болел? С воспалением легких хочешь слечь?
— А ты будешь привозить мне куриный бульон и апельсины? Температуру мерить, ухаживать за мной?
— Если ты заболеешь, я тебе градусник воткну в ж... прямо туда! Ты дурак!
От его лучезарной широкой улыбки мне хотелось его стукнуть. Но я не посмела. Передо мной стоял герой. Самый настоящий! Да кто еще вот так запросто прыгнет в реку практически ночью за бездомной собакой?
Я подняла голову и посмотрела в его глаза. Давид улыбнулся, но оторвал меня от себя.
— Не мокни. Ладно я, но тебе точно не нужно мерзнуть.
Да что он такой...
— Идеальный... — тихо произнесла я вслух.
— Что-что?
— Я спросила... — я начала жевать губу, понимая, что ляпнула лишнего. Вот уж не думала, что он услышит меня. — Ты всегда такой?
— Идеальный? — усмехнулся он. — Не совсем. Я запорол наш ужин, — он указал на то, как с него стекает вода. Мы оба стояли в луже.
— Да болт с ним, с ужином. Ты ненормальный! И нам нужно срочно в машину.
— Сейчас, я только... — он обернулся в поисках парня, но того уже не было. Видать, решил не мешать нам и испарился. — Да, пошли.
— Побежали! Срочно! Пока ты не превратился в ледышку.
До машины мы шли быстро. За пять минут добрались, но к этому времени руки Давида замерзли. Они были ледяными, не говоря уж о том, каким он был сам.
Отогреть бы его... Стоп! Сто-оп, мысли! Тишина!
Давид открыл багажник и достал оттуда спортивную сумку. Расстегнув молнию, вынул боксерские перчатки, чтобы те не мешались, а потом полотенце и спортивные штаны с майкой.
— Подержи-ка, — он вручил мне толстовку. — Будешь моей ширмой.
— То есть… э… э… погоди-ка…
Он вмиг стянул мокрую водолазку с себя и вытерся полотенцем. Я стояла, откровенно глазея на него. Кубики пресса, мышцы, сильные, увитые венами, руки...