Сфумато - стр. 4
– Это тебе от деда Мячина. Помнишь его?
– Прикури мне, – попросил я.
Лука достал откуда-то из глубины овчинного тулупа коробок спичек с надписью «Гигант», ловко смял бумажный мундштук, чиркнул спичкой. Спичка погасла, вторая, третья…
– Сырые, сука, – недовольно буркнул Лука.
Наконец, одна зажглась. Лука вставил папиросу мне в губы и поднес дрожащий огонек.
Я глубоко вдохнул, почувствовал приятный кисловатый вкус «Беломора» и запах дыма.
– Ну и как Она, ничего? – уже с доброй улыбкой поинтересовался Лука.
– Теперь уже ничего, – затянувшись, ответил я.
В углу у стены, где раньше стоял сундук, теперь находились стойка бара и круглые столики с чугунными витыми ножками и мраморными столешницами.
– Где я? – спросил я Луку, обводя взглядом призрачное помещение.
– Ты что, не видишь? В кафе…
Дождь монотонно барабанил по запотевшим окнам, которые я только теперь заметил в проемах между зеркалами. Окна были завешены тюлем. Узор на тюле был тот же, что и на потолочной розетке: ангелы с почерневшими от копоти крыльями и лицами. Сквозь тюль можно было разглядеть даже силуэты домов и улицу… На стекле была надпись на французском, которая зеркально читалась как «La Palette». Часть столиков была сдвинута к стене и сложена пирамидой – один на другом. Откуда-то со стороны бара тихо наплывала французская мелодия. За одним столиком спиной ко мне сидел, вернее, полулежал, мужчина в светлом промокшем плаще. Судя по всему, он спал.
Что-то знакомое было и в интерьере кафе, и в спине спящего мужчины. Да и в самой мелодии.
– Смерть, брат, нужна, чтобы прожитое вспомнить, – объяснил Лука – Ты понял? Вспомнить и очистить душу. А уж тогда она освободится от тела и сможет свободно отлететь. А не вспомнишь, так душа и будет маяться. Да и ты вместе с ней. Уяснил?..
– Лука, ты не дашь мне пепельницу, – не слушая его бормотанье, попросил я.
– Не дам, бросай на пол.
– Да возьми с соседнего столика, трудно, что ли?
– Да, щас, возьми! Это же все у тебя в воображении, в памяти. Понял? Ты на самом деле думаешь, что это кафе? Ни фига. Это, брат, все – эфемер. Дыхни посильнее – как и не бывало. Ну ладно, мне пора, – прохрипел Лука, тяжело вставая. – А валенки я у тебя пока оставлю, на батарею положу, пусть, суки, посушатся.
– Так ты же говоришь, что все это эфемер. А батарея тоже эфемер? – спросил я.
– Что, батарея? Тепло оно и есть тепло, раз нам кажется, что топят, значит, и валенки подсушатся. И нечего умничать, понял? Тут сам черт не разберет, где та реальность, а где эфемер!
Лука вышел из комнаты босиком, оставляя за собой мокрые следы на пыльном полу.