Сфумато - стр. 5
Там лето, к которому не надо привыкать. И там не надо учить китайский. Но туда не попасть. За несколько лет до Конвенции он, тридцатилетний журналист без постоянного места, нашёл работу мечты, как потом выяснилось, в сомнительном «средстве массового радиопрограммирования». Так было указано в его приговоре.
Он готовил тексты для новостей, которые читали ведущие. Тогда он завидовал ведущим, их известности, их знали все, и это было незаслуженно, они были глупыми и вальяжными, но их приглашали на вечеринки, им наливали вино и виски. Он хотел стать ведущим и стал бы.
Но потом, когда всех ведущих отправили осваивать мерзлоту в кластер «5000 плюс», Давид Маркович завидовать перестал, хотя там даже китайский был не нужен, там по Конвенции языком братских народов был принят русский.
– Ибу ибуди – хуэйдао муди[1], – пробормотал Давид Маркович, подходя к госпродлавке.
Слепень в очередной раз увернулся от ветки в руках человека и, устав, приземлился на табличку над дверью. Давид Маркович, автоматически отслеживавший траекторию своего назойливого спутника, отвлёкся от размышлений и посмотрел на место его посадки. Что-то было не так. Слепень сидел на высыхающей чёрной краске, которая сначала держала его за ноги, а потом, когда он, пытаясь взлететь, довёл амплитуду размаха крыльев до максимальной, прихватила и за них.
Сама табличка изменилась.
«СОДОМИТАМ ВХОД» было теперь написано на ней. Слово «ВОСПРЕЩЁН», что размещалось второй строкой, кто-то совсем недавно закрасил.
О не зря погибшем слепне Давид Маркович уже не думал. Дело было плохо. Хотелось колотить в дверь тараном, бить в набат, но надо было быть осторожным, и он постучал их особым стуком, с паузами и дробями.
Иван Павлович не спал, это было время их утреннего кофе – из зерна, пережаренного особым образом.
– Доброе утро, Давид, заходи, – поприветствовал обычного своего утреннего гостя Иван Павлович.
– Опасная ситуация, Ваня, – шепнул Давид Маркович, поднимая глаза к табличке.
Иван Павлович вышел, развернулся, посмотрел.
– Грёбаный ЦПС, – выругался он.
– Думаешь, такая нелепая провокация? – спросил Давид Маркович.
– Ну а кто ещё? Менты не меняются. Вчера же заходил, ты сам видел. Смотрел кругом. Я ж продлавка. Под особым надзором. Не было печали. Конец квартала, июнь, им показатели нужны.
Иван Павлович до бэкграунда был крупным полицейским начальником и знал, что говорил.
– Оперуполномоченный отдела ЦПС кластера «Северо-Восток 2000 плюс» Тарасевич, – мягко улыбаясь, скороговоркой, но разборчиво представился накануне Ивану Павловичу невысокий, рано начавший лысеть молодой человек с рассеянным взглядом.