Сезон ведьмы - стр. 3

В общем, примерно как в любом другом семействе, если не считать преданности Темному повелителю.

Тетушкино мурлыканье смолкло.

– У нас тут тишина. Тетя Зельда поехала посоветоваться с отцом Блэквудом, так что за обедом нас будет всего трое. Как поживает твой милый?

– Он мне формально не парень, – ответила я. – И не милый, говоря твоими словами. Но все хорошо.

– Вот и чудненько, – мечтательно произнесла Хильда. – Он хороший мальчик. Я волнуюсь за Харви и этого его брата. В доме, где нет матери, где правит холодная мужская рука, ребенку плохо.

Обычно мысль о Харви приносила мне успокоение. Но не сегодня.

Я кашлянула.

– Где Эмброуз?

– На крыше, – ответила тетя Хильда. – Ты же знаешь, как твой кузен любит летнюю грозу.

Я полезла на чердак искать своего кузена, точнее, дальнего родственника. Обычно я называла его попросту братцем, а он меня – сестренкой.

Над головой чернело ночное небо, в воздухе кружились листья. Эмброуз стоял на самом краю нашей покатой крыши, пел и танцевал под рев последнего летнего ветра. Вокруг пояса была обмотана кобра, ее голова с капюшоном лежала на месте пряжки, а золотые глаза поблескивали, как самоцветы. Вторую кобру братец держал вместо микрофона, обернув чешуйчатый хвост вокруг запястья, и пел прямо в раскрытую клыкастую пасть. Он вертелся и покачивался, представляя, наверно, что скользкая крыша с водосточным желобом по краю превратилась в танцпол. Эмброуз танцевал под кружение листьев, под шелест ветра, под всю ночную тьму. Листья порхали вокруг него, как конфетти, а ветер шипел громче тысячи змей.

Я сложила ладони рупором и крикнула:

– Мне знакомы слова «змеиная талия», но, кажется, они не об этом!

Мой братец обернулся, и при этом движении ветер утих где-то вдалеке. Иллюзорные кобры поблекли и растаяли. Эмброуз подмигнул мне.

– Обожаю иносказания, – ответил он. – Буквально. Рад тебя видеть, Сабрина. Как поживает треклятый внешний мир?

В детстве я часто спрашивала, почему Эмброуз не может выйти и поиграть со мной в лесу. Тетя Хильда объясняла мне, бестолковой шестилетке, что он заперт дома, потому что наказан.

– Знай, Сабрина, наказание это незаслуженное, и поэтому мы должны еще сильнее любить нашего дорогого Эмброуза, – говорила она. – Пылким юношам простительны мелкие шалости, например дразнить девчонок, сталкивать повозки, топить моряков, сжигать города, губить цивилизации и тому подобное. Мальчишки – они всегда мальчишки.

И только через много лет я узнала, что же на самом деле натворил братец.

Тетя Хильда всегда была снисходительна к Эмброузу. Она ему не мама, а очень дальняя родственница, но переехала в Англию и воспитывала его с раннего детства, когда он был мал и беспомощен. Они прожили там так долго, что до сих пор, по прошествии сотни лет, у тети Хильды еще сохранился британский акцент. Легко могу представить себе, как она спешит на помощь малышу Эмброузу, полная магии и материнской заботы, спускаясь из поднебесья, точно сатанинская Мэри Поппинс.