Сезон ведьмы - стр. 27
Эмброуз любил сидеть у нее на руках, с высоты жадно смотрел по сторонам. «Глаза не сыты» – говорят люди о малышах, которые кладут себе на тарелку больше, чем могут съесть. Вот и Эмброуз глядел и не мог наглядеться на бурлящий вокруг него мир.
Она помнила и маленькую Сабрину, чудом спасенную в ужасной автокатастрофе, унесшей жизни ее родителей. Милая крошка Сабрина, с крохотным личиком в обрамлении оборок и ленточек, на крыльях магии парила и покачивалась в воздухе, а Хильда пела ей ведьминскую колыбельную:
Хильда знала – эту колыбельную люди поют по-другому. Но их версия казалась ей варварской. Ее крошки никуда не упадут.
В семействе Спеллманов Хильда всегда считалась на вторых ролях, но для малыша, за которым некому больше приглядеть, близкий человек становится центром вселенной.
Но она, похоже, ничего не могла сделать как следует. Даже позаботиться о дитятке.
«Ты избаловала Эмброуза, и посмотри, к чему это привело, – выговаривала ей Зельда, когда они решили взять Сабрину. – Ты погубила бедного мальчика. И я не дам тебе сделать то же самое с Сабриной. Я сама буду ее воспитывать и сделаю из нее блистательную тьму, гордость семейства Спеллманов. Только попробуй встать у меня на пути и еще раз все испортить».
Эмброуз не казался Хильде таким уж загубленным. Он до сих пор оставался для нее милым малышом, который поддразнивал ее, смешил, а в ссорах с Зельдой всегда вставал на ее сторону. Но ничего не попишешь: он совершил преступление против их рода и получил свое наказание. За «поведение, неподобающее чародею» его навечно заточили в их доме и запретили покидать его пределы.
Зельда сказала, что он опозорил семью. Хильде было нечего возразить, но ее сердце обливалось кровью при виде того, как ее Эмброуз, такой жадный до целого мира, заточен в четырех стенах. Он пытался шутить на этот счет, но она видела, как дрожат его губы, растянутые в лихой улыбке. Она знала: его душат стены. Иногда Хильда чувствовала примерно то же самое, но она хотя бы могла выйти в город и заглянуть в книжную лавку. Владелец лавки такой красавчик…
Она волновалась, что, когда появится Сабрина, Эмброуз будет ревновать к ней. Но он обращался с малышкой беззаботно-ласково, как с котенком. Пока Сабрина была маленькая и сидела у Хильды на руках, Эмброуз, пролетая мимо в своей беспокойной птичьей манере, всегда целовал ее золотистую головку. Иногда девочка – она уже тогда была неугомонной – хватала его крошечными кулачками за одежду или за унизанные кольцами руки, и Эмброуз, посмеиваясь, разрешал ей держаться сколько хочет.