Сезон свинцовых туч - стр. 17
– А это Ульманис Роберт Янович, руководитель отдела печати, прошу любить и жаловать.
Товарищ был долговяз, сутул, имел густую шевелюру без намека на седину. Возможно, подкрашивал волосы – есть такие люди среди сильной половины человечества.
– Очень приятно, товарищ Светлов. – У него был заметный прибалтийский акцент, а рукопожатие – каким-то осторожным, слабоватым. – Как долетели?
– О, прекрасно, – улыбнулся Вадим. – Путешествовать «Аэрофлотом» – сплошное удовольствие. Не заметил, как долетели. Немного жарко, а в остальном все отлично.
– Немного жарко? – засмеялся Левицкий. – Интересное определение для этой адской душегубки. Но ничего, кондиционеры нам в помощь. И мысли об освежающем море. Зачастую, к сожалению, только мысли – совсем нет времени бегать по морям.
– Да и бесполезно это, – подал голос Ульманис. – Пока обернешься, снова весь вспотеешь. Рекомендуется холодный душ и холодное пиво – в умеренных, разумеется, количествах и в свободное от работы время.
– Я учту, Роберт Янович. – От внимания не укрылось, что начальник отдела печати беспокойно подобрался. – Не буду вам больше мешать, товарищи, приятного вечера.
Уже темнело, когда из здания посольства во внутренний двор вышел хорошо одетый брюнет – ростом выше среднего, с серьезным лицом. От тщательно выстриженной макушки до сверкающих туфель – он безукоризненно выглядел, а это именно то, что ценят в мужчинах женщины. Но и работник был ценный. Андрей Николаевич Стоцкий снял с себя легкий парусиновый пиджак, перекинул через руку, ослабил узел галстука. Облегченно выдохнул, закурил. Сделал несколько затяжек, выбросил окурок в урну и независимой походкой двинулся через сквер. Следить за советскими гражданами было не самой любимой частью работы. Вадим отправился за ним. Дипломат пересек зеленую зону, направился к жилому комплексу. Он проживал в одноэтажной пристройке к зданию – видимо, дуплекс для семейных сотрудников. Первую дверь Андрей Николаевич проигнорировал, отправился ко второй, открыл ее своим ключом. Через двадцать секунд Вадим проходил мимо. Из-за двери доносился детский смех, что-то быстро говорила женщина…
Ложиться спать было рано, он пошатался из угла в угол, посидел на балконе. Сквер накрыла тьма, только одинокий фонарь озарял пространство вокруг себя. Полчища крылатых тварей водили хоровод вокруг фонаря, среди них отмечались и крупные особи. Телевизор в комнате показывал, но бледно. Официальные выступления транслировали охотно – по всем каналам. Быстро и решительно вещала женщина – стройная, предпочитающая сдержанные тона в одежде. Всенародно избранному президенту было лет сорок пять, она сохранила миловидность – губки, ямочки на щечках, волнистые волосы красиво обрамляли лицо. Только глаза смотрели строго, без кокетства. Мадам Монтейро выступала с трибуны Национальной ассамблеи, жгла сердца глаголом.