Сезон огненных дождей - стр. 24
Оба друга замолчали. Они наговорили друг другу достаточно. Теперь в тишине каждый хотел осмыслить суть сказанного. Удивительно практический ум Грабовского тут же принялся изыскивать план проникновения в город. Все разговоры Николая – это лишь чистейшая теория, а вот отец он здесь, он рядом, он ждет помощи. Пока в голову приходило всего два варианта. Первый – проникнуть в Амарилло под видом какой-нибудь разведывательной или патрульной группы, возвращающейся после выполнения задания. Второй – сдаться в плен, а затем, находясь уже в городе, совершить побег. Что-то подобное уже проделали Микульский с Мартинесом. Если получилось у них, почему не получится у него? Только вот следует запастись некоторыми полезными штуковинами, незаметно вшитыми в комбинезон. Над списком именно таких шпионских принадлежностей как раз и размышлял разведчик, когда его окликнул Строгов:
– Марк!
– Чего?
– Что ты имел в виду, когда говорил, что Луизу едва не отобрали у меня?
– А она тебе ничего не рассказывала?
– Когда? Во время боя? Во время нашей головокружительной посадки? Или может, когда мы как очумелые гребли песок из-под брюха завязшего планетохода? За те пару суток, которые минули с момента нашей встречи, наедине мы оставались всего несколько коротких минут.
– Понимаешь, я сам особо не в курсе. Моришаль как то сказал…
– Хватит темнить. Раз начал, так договаривай.
– Ну, еще дома, на Корсике… – Грабовский терялся с чего начать, – Пока Луиза лежала в госпитале и находилась без сознания… Короче, туда и заявились агенты «Архангела».
– Стоп! Луиза была в госпитале, да еще и без сознания?! Что с ней произошло?! – В голосе Строгова слышалась нешуточная тревога.
– А ты готов это услышать и не перевернуть планетоход вверх тормашками?
– Говори.
По интонации друга Марк понял, что подготовил того к тяжкому испытанию.
– Она потеряла ребенка.
Грабовский внутренне подобрался, ожидая, что вот-вот придется уворачиваться от кусков вдрызг разбитой приборной панели. Однако, летели секунды, за ними ползли минуты, а Великий Мастер даже не шелохнулся. Он походил на робота, у которого от короткого замыкания расплавился главный процессор. Быть может именно аналогия с перегоревшим электроприбором и заставила разведчика заговорить первым. Протянув руку, он толкнул Николая в колено.
– Э… Ты в порядке?
– Ребенок… Я не подумал, что у нее мог быть ребенок. – Строгов говорил сам с собой. Это был бесстрастный голос человека, находящего под глубоким гипнозом.
Грабовский от удивления даже открыл рот. Он прекрасно знал своего друга. Благородный, чуткий, горячий сердцем рыцарь без страха и упрека. И вдруг полное отсутствие эмоций, причем по поводу таких ужасных и мучительных событий. Ведь речь идет не о ком-нибудь, а о его собственном ребенке. В душе Грабовского вскипело справедливое негодование.