Сеятель Ветра - стр. 49
– Я спросил, ты рад? – повторил Агнец глубоким вибрирующим шепотом, который ощущался даже на кончиках пальцев.
– Нет, – признался Даймон. – Нисколько.
– Кровь, – прошелестел шепот, – кровь и пожарище. Эти неприятности ожидаемы, однако более неожиданные, чем ваш разум может понять. Разве ты не волен радоваться, Разрушитель?
«Возможно, Царство больше бы процветало, если бы половина светлых не была безумцами», – хмуро подумал Даймон.
В это самое мгновение Агнец взорвался смехом, таким неприятным, что ангел скривился.
– Не стоит недооценивать, ангел Разрушений, слов, произнесенных с добрыми побуждениями. Ваши мысли, крылатые, как пыль на ветру. Бестия знает. Бестия чувствует. Мы несем послание радости тебе, Абаддон. Вот оно – кровь и пожарища. Не хочешь увидеть, потери будут только с твоей стороны. Мы насчитываем миллионы лет. Для нас конец едва ли интересный опыт, развлечение, которого мы не знали со времен эонов. Без страха, без печали. Страх и печаль принадлежат вам, крылатые. Я потерял время.
Агнец повернулся, а Даймон почувствовал безразличие, исходящее от последних слов. Бестия внезапно и полностью перестала им интересоваться.
– Подожди! – закричал он. – Ты сказал, что я должен увидеть. Ты хочешь мне показать?
– Сказал, – согласился Агнец. – Много вещей старался тебе показать. Не придут ли дни? Не запылают ли ночи? Пыль на ветру – мысли крылатых.
Ангела начало охватывать беспокойство. Он попытался понять, про что говорит бестия, но в голову приходили только мрачные мысли. А тем временем Агнца снова стала окутывать мгла, он явно собрался уходить.
– Объясни мне, что случилось? Ты про что-то знаешь, что имеет значение для Царства?
Из горла бестии вырвался оглушающий рев, и Даймон услышал в голове слова, прозвучавшие так, словно в бронзовый колокол били молотом. В этот момент Агнец начал меняться. Белая шерсть начала скатываться, вылезить клочьями и превращаться в скрученный спутанный мех. Морда удлинилась и превратилась в зубастую пасть с выступающими клыками. Посреди лба вырастали рога, крученые и острые. Они выглядели как семь ветвей сухого дерева, а один был сломан на половине. Налитые кровью глаза почковались на лбу бестии, она с трудом разлепила веки, покрытые липкой слизью. Глаза посмотрели на Даймона жутким взглядом мертвой рыбы. Их было семь, как и рогов. Голова торчала под странным углом, словно у твари была сломана шея.
– ЗНАЮ ЛИ Я? ВЕЩИ, КОТОРЫЕ Я ПОСТИГАЮ И ВИЖУ, ПЕРЕСЕКАЮТ ГРАНИЦЫ ПОНИМАНИЯ. ПЛАВИТСЯ ЖЕЛЕЗО В ГОРНИЛЕ, ТРЕЩИТ УГОЛЬ. НЕ ПОМОЖЕТ МЕЧ, НЕ ПОМОЖЕТ САРАНЧА, ПОГИБНУТ ТЕ, КТО ИМ ДОВЕРЯЕТ. РАЗВЕ МОРЕ КРОВИ, РУИНЫ И ПЕПЕЛ СПОСОБНЫ КРИЧАТЬ? СОЛНЦЕ КУПАЕТСЯ В КРОВИ, ПАДАЮТ ГОЛУБЫЕ БАШНИ. Я ВИЖУ! АБАДДОН, Я ВИЖУ! ЭТО ТВОЕ ВРЕМЯ! ПОРА КРОВИ И ПОЖАРИЩ. ПРИДЕТСЯ ТЕБЕ УМИРАТЬ МНОГОКРАТНО, АНГЕЛ РАЗРУШЕНИЯ. ГОВОРЮ, ЭТО ТВОЙ ЧАС, НО ПЛАТА – КРОВЬ, БОЛЬ И ПЕПЕЛИЩЕ. ТЕНЬ ЛОЖИТСЯ, О, АБАДДОН. ТЕНЬ И ТИШИНА. МЫ, БЕСТИИ, СЛЫШИМ ЕЕ. ВИДИМ ТЕНЬ И ДРОЖИМ. ДАЖЕ МЫ, КТО БЕЗ СТРАХА ПРИВЕТСТВУЕТ КОНЕЦ.