Северянин 5. Викинг - стр. 28

Вокруг воцарилась тишина.

Только шум волн и крик чаек.

Мы все замерли, глядя на мертвое тело, лежащее на песке, на кровь, растекающуюся под ним и тут же уносимую накатывающими на берег волнами.

Морская пена быстро окрасилась, став розовой. Казалось, даже песок в этом месте так пропитался кровью, что изменил свой цвет, превратившись из белоснежного в темно-красный.

Я бросил нож себе под ноги, нагнулся и поднял топор, который выскользнул из-за пояса уже мертвого главаря.

Тут же быстрым движением задвинул ошарашенного происходящим пацана, прямо-таки впавшего в ступор, себе за спину.

Надо сказать – вовремя.

–А-а-а-а! – на меня бросился лысый, выставив вперед копье.

Это он зря. Что делать в таком случае ‒ я прекрасно знаю: мой топор ударил по древку сверху, затем провернул топор в сторону, зафиксировав копье врага между рукояткой и бородой моего топора. А затем я резко выбросил руку в сторону. Лысый выпустил копье из рук, и оно улетело куда-то в волны.

Тут же я сделал широкий замах, и лезвие должно было разрубить противника.

Но он шарахнулся назад, лезвие разрезало одежду и кожу. Впрочем, рана хоть и не смертельная, но довольно неприятная – тут же брызнула кровь, а лысый заверещал от ужаса, наверняка думая, что он умирает.

Его товарищ же наступал с другой стороны, отстав всего на пару секунд.

И эти секунды стали решающими – лысого я обезоружил и, как мне кажется, вывел из боя. Во всяком случае, пока. Так что теперь остался всего один противник.

Но что он может с ножом, пусть и таким длинным, как скрамасакс, против топора?

Я попросту не подпускал его к себе, отгоняя длинными и размашистыми ударами.

Какое-то время я продолжал его теснить, но понял, что так долго продолжаться не может – я быстро устану. Поэтому пошел на хитрость – так как мы оба были уже по колено в воде, я сделал вид, что оступился, потерял равновесие.

И противник купился – бросился на меня с радостным лицом, замахиваясь своим ножом.

Я резко ударил снизу вверх. Удар был далеко не лучшим, но его хватило – отрубленная кисть, сжимающая нож, тут же улетела в волны, а противник, схватившись за изуродованную руку, заверещал от боли.

Однако делать это долго он не мог – я тут же рубанул его топором, широко размахнувшись.

Лезвие топора проломило череп и застряло в голове.

Я едва не выпустил рукоятку, когда тело покойника начало падать, потянув за собой и застрявший топор.

– Сзади!

Крик пацана заставил меня вложить в рывок все силы и таки высвободить оружие.

Я развернулся, но было уже поздно – лысый оказался очень проворным.

Мне удалось лишь мельком увидеть его озлобленное лицо, оскаленный рот, а затем я почувствовал, как нечто холодное, обжигающе холодное ужалило меня в бок.