Северный Удел - стр. 25

– Темновато у вас тут, – заметил я.

– Ну на втором этаже окна есть, там светло, а в подвале – еще темнее. – Чичка сковырнул с бутылки пробку. – Ну-ка!

Он поднес к моему лицу горлышко.

Резкий запах ударил в нос, всколыхнул память:

– Кашаса!

Йожеф захохотал.

– Она самая! Что ни на есть бразильянская!

– Откуда?

Чичка наполнил кружки. Подмигнул:

– Связи, юнга. Ружников с «Пантелеймона» недели две назад приволок шесть штук. Впрочем, ты его вряд ли знаешь.

Мы сдвинули кружки бортами.

Кашаса отдавала деревом и почему-то конфетами. Я с трудом протолкнул ее в горло. Остро захотелось чем-нибудь перебить вкус.

Перед царь-штормом на «Касатке» господин корабельный лекарь накачал меня этой кашасой как лучшим средством от страха.

О, как бесстрашно я потом блевал!

– Вот, пожалуйста.

Появившийся как нельзя кстати Мариуш принес целую корзинку снеди. Головка сыра, задорно топорщащиеся стрелки лука, полукруг хлеба. А еще – завернутый в тряпицу шмат сала и огурцы.

Огурцом я и закусил.

Йожеф опустевшую кружку тут же наполнил снова.

– Так что ты хотел?

Я заглянул в кашасу как в бездну.

– Ты все еще работаешь с кровью?

Чичка побледнел.

– Бастель, если ты… – Он бросил обеспокоенный взгляд на внука, снова уткнувшегося в книгу за отгородкой, и взял тоном ниже: – Поверь мне, та история – моя большая ошибка…

– Это никак не связано с той историей, – тихо сказал я. – То дело закрыто. Было и было. Я не напоминать тебе пришел.

– Вот как?

Йожеф почесал бровь.

Затем, сцепив пальцы, сощурился на свечу. Лицо его на мгновение заострилось, жилы проступили на шее.

– Хорошо, – сказал он. – Я тебя понял. Спрашивай.

Я отщипнул сыра.

– В последнее время… в последние полгода не слышал ли ты про людей со странной кровью? Вообще про необычную кровь? Может быть, мельком…

– Ты о смешении?

– Скорее, о гомункулюсах. Нет, даже не знаю… Вкрапления крови фрагментарны, в основе же – пустота.

– Пустота? – Йожеф задумался. – Вряд ли гомункулюс, в нем как раз сильна кровь владельца. То есть там кровь владельца и кровь прообраза, животного, рептилии… Со временем, конечно, слабеет…

Он хмыкнул.

– Что? – спросил я.

– Интересная задачка. Кровь высокая или низкая?

– Не знаю. Я столкнулся с низкой. Опять же, фрагментарно, остаточно низкой.

Йожеф посмотрел на меня:

– Столкнулся?

Я вытянул заживающую руку.

Чичка профессионально прошелся по ней пальцами, ощупал, осторожно обмял сквозь толстый суконный рукав мундира:

– Перелом.

– Уже почти сросся, – сказал я.

– Я вижу. Но мазь бы не помешала. Вообще же…

Он встал, проковылял – подветренный борт, наветренный борт – к одному из шкафов. Стекло открытой дверцы поймало свечной огонек.