Северный крест - стр. 48
– Я тоже, – ответил тот.
Над водой носились крупные тяжелые птицы, вспарывали крыльями воздух, вызывали ощущение некой нереальности, словно они прибыли из другого мира. Это были чайки, которым надлежало жить на море и морские просторы не покидать, но они начали осваивать реки, забираться в глубь материка, будто и не чайки это были, а птицы менее романтичные – беспардонные наглые вороны.
Время меняло не только людей – меняло птиц.
До миноноски донеслось несколько взрывов, затем – длинная пулеметная очередь. Лебедев поднес к глазам бинокль, вгляделся в берег. Пожаловался:
– Ничего не видно. Не то можно было бы подсобить огнем из наших стволов.
В лесу снова раздалось несколько разрывов.
Надо было ждать. Лебедев вспомнил о матросе, который просился на берег, повел в сторону леса подбородком:
– Может, нам послать туда пару наблюдателей? А, Иван Иванович? Если понадобится огневая поддержка, наблюдатели подскажут.
Рунге согласно кивнул:
– Можно послать.
На берег пошли Арсюха и Андрюха. Оба с винтовками. Пригнувшись, они побежали до домов. Арсюха нырнул за поленницу, хорошо прикрывавшую от пуль, сказал напарнику:
– Ты дуй в лес, погляди, что там, а я пока в домах проверю, нет ли тут… красных диверсантов. – Арсюха решительно передернул затвор винтовки и толкнул дверь крайней хаты.
Дома на Севере, особенно в деревнях, запирать на замок не было принято, все двери, если хозяева куда-то уходили, затыкали обычным сучком – всовывали его в замочные ушки, тем и ограничивались. Либо просто подпирали дверь лопатой.
Этого было достаточно – воровства в здешних деревнях не наблюдалось.
Если же кто-то неожиданно приезжал в гости, то мог выдернуть сучок из петель и войти в дом, чтобы не ждать хозяина на улице. Арсюха даже выдергивать сучок не стал, просто сшиб его, толкнул дверь и очутился в доме.
Изба была чистая, просторная, изнутри также тщательно побеленная, как и снаружи, с образами, висящими в углу.
Над аккуратно застеленной «коньевым» одеялом кроватью висела зыбка, завешенная плотной тканью. Арсюха первым делом потянулся к зыбке – знал, что хитрые хозяева прячут свои сбережения в самых неожиданных местах – в кастрюлях, в перевернутых махотках – литровых глиняных крынках – и в зыбках, ассигнации заворачивали в брезент, чтобы «хрусты» не подмокли, засовывали в подстилки, на которых лежали детишки, – и в то же мгновение остановил себя: хозяева этого дома принадлежали к другой породе людей. Арсюха ухмыльнулся и полез за иконы.
Улыбка на его лице сделалась еще шире – деньги находились там. Завернутые в белый платок, перевязанные бечевкой, они лежали плотным комком, и, судя по тугости и толщине спрессованного комка, денег в платке было немало.