Северный крест - стр. 39
– Это же змеи… Гадюки!
Миноги действительно были похожи на гадюк: гибкие, длинные, с мордочками, похожими на присоски, опасные. На широком, плохо выбритом лице Арсюхи отпечатался ужас:
– Свят, свят, свят! – Голос у него разом охрип.
Кок не сдержал улыбки:
– Что, никогда не видел?
Арсюха перекрестился:
– Не дай бог во сне приснятся! – Он поспешил покинуть кока – вновь занял привычное свое место, где его никто не видел, лег на теплый металл и приложил к оплывшим глазам два семишника – медные двухкопеечные монеты царской чеканки. Вспомнил, как его били паровозники, и застонал от негодования.
– Вы мне еще попадетесь, вонючки! – пробормотал он с угрозой.
А кок выскреб из сетки миног и кинул их плавать в ведро с водой – миноги в ведре могут жить неделями, надо только менять воду, иначе в мути эти речные змеи долго не протянут.
– Дур-рак! – запоздало выругал он Арсюху. – Да миног, если разобраться, только графьям и положено есть. Нашему брату – недоношенным – дозволено на них лишь издали глядеть, и все.
Через два часа он снова вытащил сетку из воды – ни одной миноги. Трепыхалась только жалкая смятая сорожка, вылупившая от неожиданности глаза на Митьку так, что они у нее чуть не вывернулись наизнанку, да странное существо – смесь бычка с еловым сучком – то ли рыба это была, то ли рак, то ли еще что-то – не понять. Бычок хлопал ртом, устрашающе скрипел жаберными крышками и производил впечатление разбойника с большой дороги. Был он несъедобен – таких даже судовые коты не едят.
Платонов вытряхнул бычка в реку. Сорожка тоже попробовала удрать, вывалилась из сетки, но промахнулась, вместо воды шлепнулась на палубу. Кок ногой спихнул ее за борт:
– Пошла вон!
Он промыл миног, помутневшую, красную от сукровицы воду слил в Онегу и уволок добычу на камбуз с присказкой:
– Ужин сегодня будет, как в Версале!
По берегу Онеги проехали два автомобиля, направились к Свято-Троицкому собору. Над собором взвился медный колокольный звон. Тревожно было в городе.
На окраине ударило несколько выстрелов. Кок оттопырил одно ухо: два выстрела – из трехлинейки, два – из карабина.
– О-хо-хо, – пробормотал он удрученно и начал разделывать миног. Послушал, прозвучат ли выстрелы еще или нет, – выстрелов не было, и Митька перекрестил лоб: слава богу, никто больше не умер. Проговорил скрипуче, старчески: – И когда на земле этой наступят спокойные дни, а? О-хо-хо!
Очень хотелось мыслителю с номерной миноноски дать на этот вопрос ответ, но он не мог его дать – не знал ответа.
Десант поручика Чижова тем временем погрузился на один из мониторов, у которого сквозь листы обшивки просматривалось одно слово от прежнего названия «Святой», а вот какой это был святой, то ли Николай, то ли Петр, то ли Павел, – не понять, заколочено железом; на второй монитор вскарабкался еще один десант, такой же разношерстный, по-грачиному галдящий, как и первый, и мониторы, дав длинные гудки, тяжело заухали плицами и выгребли на середину реки.