Северная сторона сердца - стр. 57

– Прошло десять лет, – сухо перебил его Дюпри.

– Да, прошло десять лет, но никто из нас ничего не забыл.

– Это дело совсем другое. Не буду вдаваться в детали, достаточно того, что тебе объяснил инспектор: приказы поступают напрямую из Вашингтона.

Шеф упер руки в бока и на мгновение прикрыл глаза.

– Хорошо, – вздохнул он наконец, – я поверю, что это не имеет отношения к Самеди, но взамен хочу, чтобы ты пообещал мне не приближаться к Терребонн Пэриш.

Дюпри сжал зубы и промолчал. Затем пожал шефу руку, другой рукой похлопал его по плечу, тем самым ставя в разговоре точку, и направился к выходу.

Форнере провожал агента ФБР взглядом, пока тот не переступил порог полицейского участка. После этого достал телефон и набрал по памяти номер, который не хранился в списке контактов.

– Похоже, у нас проблема, – сказал он человеку на другом конце провода.

Новый Орлеан, штат Луизиана

Некоторое время агент Дюпри шагал на юг, но передумал, увидев красный трамвай. Он сел в него, особо не задумываясь, просто ради удовольствия. Агент находился всего в двух остановках от места, куда направлялся, а водитель предупредил, что этот трамвай последний; потом он возвращается в депо. Дюпри видел грузовики, перевозящие вещи и мебель из опустевших контор. Полуденное солнце сияло высоко в небе и, казалось, насмехалось над унылыми, заколоченными досками витринами магазинов на Канал-стрит. Там, где досок не было, витрины превратились в зеркала. Искривленное отражение трамвая, едущего по одной из главных артерий города, мелькало в темных, похожих на грязные лужи стеклах. Еще не успев опустеть окончательно, эта улица уже наводила на печальные мысли, которые появляются обычно на похоронах бедняка или при одиночестве в воскресный вечер.

Дюпри сошел с трамвая на Бурбон-стрит и сразу почувствовал на себе всю тяжесть палящих лучей солнца. Вдали он увидел патрульную машину, а перед некоторыми магазинами – автомобили, в багажники которых их владельцы укладывали наиболее ценный товар. Рестораны и бары были закрыты, однако из-за приоткрытых дверей стриптиз-клубов доносилась музыка. Каждые десять шагов температура будто поднималась на градус. Некоторое время Дюпри размышлял, не снять ли ему пиджак, но без пиджака постороннему взору открылась бы подплечная кобура. Людей почти не было, только вдали возле одного из баров тусовалась какая-то компания. Очередное дуновение раскаленного ветра все-таки заставило его снять пиджак, аккуратно сложить его и повесить на руку.

От старой мостовой поднимался тяжелый затхлый запах смолы и камня. Стараясь выровнять дыхание, Дюпри поднял взгляд и увидел пожилую женщину и девочку не старше десяти лет, которая помогала ей снимать горшки, украшавшие балкон, и ставила их рядком у ног женщины. Слезы, стекавшие по ее лицу, блестели на солнце. У Дюпри возникло дурное предчувствие. Он сам удивился его настойчивости и силе. В это мгновение женщина заметила его. Перехватив его взгляд, она покачала головой и произнесла всего одно слово – старое, забытое слово. Дюпри отчетливо прочитал его на чужих тонких блеклых губах, и, несмотря на разделявшее их расстояние, оно прозвучало в его голове так, словно она прошептала ему на ухо: «Базагра»