Северная сага. Белый Кречет - стр. 7
– А это не вы коня украли? – полуутвердительно спросил я.
– Нет, господин! Мы никогда чужого не брали! Подпоили нас людишки трактирщика Жилы, зелья нам в пиво подсыпали сонного, вот мы и проспали вора. А как братьев моих боярин погубил, и мне пригрозил смертью, я из сарая запертого ночью через крышу соломенную вылез, да и сбежал в лес. Далеко от Ладоги ушел. Так и живу уже два года. Весной, как снег сошел, этих двоих встретил, – кивнул Беляй на трупы. – Промышляли они разбоем здесь на тропках лесных, да на дороге, беглые княжьи людишки. Так и остался с ними, решил, что все равно пропадать теперь.
– Что-то ты врешь, как мне кажется! – сообщил я ему свои мысли. – Ты же над ними главный был, я видел!
– Не вру, господин! – Беляй замотал головой. – Главный был я, твоя правда, они глуповаты совсем, без ума грабили всех подряд и убивали, попались бы они скоро княжьим людям. Я их придерживал от смертоубийств лишних. И прятаться помогал по уму. Мы с братьями рядом с воями росли, видели, чему их с детских учат, сами понемногу учились, пока никто не видит. А эти двое всю жизнь в княжьем свинарнике прожили, бестолковые, убили купца заезжего, на серебро польстившись, и сбежали.
– Где вы обитаете теперь?
– Здесь недалеко землянка моя, там и жили все вместе.
– А Новгород далеко от Ладоги стоит? – решил уточнить я.
– Новый город? А что за город такой? Большой? Не слышал про такой, рядом с Ладогой нет городов больших! – Беляй явно не понимал, о чем я спрашиваю.
– Ладно, давай дальше, – продолжил я опрос. – А здесь в округе какой город большой ближе всего? Есть ли деревни рядом какие?
– Полоцк недалече, дня четыре пути, если на дорогу большую выйти. До дороги полдня идти лесными тропами. По пути пара деревенек есть, да заимок несколько.
– Кто в Полоцке правит знаешь? Много воинов у князя полоцкого?
– Драгомир там на княжении, лет десять уже как. Дружина большая у князя, три сотни воинов, не меньше.
– Ну хорошо. А братья твои, говоришь, старшие были? Сколько же тебе годков, детина?
– Двадцать лет мне, господин! Мы с братьями погодки были.
– О как! – удивился я такому несоответствию возраста и внешнего вида детины. – В кого же ты такой уродился, здоровяк светловолосый? Кто родители твои? И где они сейчас?
– Нету у меня никого из родни в живых, – с грустью в голосе заявил Беляй. – Мать умерла, когда мне и пяти лет не было, а отца я плохо помню, слишком мал был. Мать сказывала, что тот даном был. Его Бьерном звали. Он хевдингом был у ярла из Оденсе, большим отрядом командовал. С ярлом в Ладогу каждое лето торговать приходил, так мы с братьями на свет и появились. А потом ушел и не вернулся отец, матери его дружки сказали, что сгинул в дальнем походе. Я из братьев больше всех на отца похож. Так мать говорила, такой же светловолосый и большой. Помню только, что отец меня Исбьерном называл, Белым Медведем, а братьев – Брунбьерном и Свартбьерном – Бурым и Черным Медведями. Он хороший был, мать его любила, отец ей всегда серебра в достатке на жизнь оставлял. Домишко с небольшим хозяйством ей купил, нам хватало. А Доброжир себе забрал домишко, в счет долга.