Севастопольский вальс - стр. 28
12 (24) августа 1854 года. Санкт-Петербург Джеремайя Джонсон, лейтенант флота Ее Величества, а ныне военнопленный
Зла не хватает на этих трех идиотов… Еще недавно мы были в Ревеле, где нас – английских и французских офицеров – разместили в старых солдатских казармах. Конечно, роскошью это назвать трудно, но, если честно, все ж лучше, чем те условия, в которых мне приходилось жить в Портсмуте, когда я был еще мичманом. Тем более что русские оставили нам все наши вещи и даже холодное оружие – мол, так положено по правилам ведения войны, ведь мы же офицеры. Сюда же привезли моего брата, единственного офицера, выжившего после гибели «Валороса», и мы, чуть помявшись, все же пожали друг другу руки.
Потом мы даже обнялись, что было для нас весьма трудно. Но мы находились в плену на чужбине, так что в данной ситуации нам необходимо было держаться вместе.
Из окон казармы был виден кусочек Ревеля, и я с удивлением сказал брату, что, мол, дома в этом старинном городе каменные и даже красивые. На что Джосайя, усмехнувшись, поведал мне, что город построили датчане и немцы, а в русской столице почти все сделано из бревен, кроме, конечно, домов бояр.
Мы были вполне трезвыми в тот момент, потому, что ром нам русские скупердяи давали только по вечерам, да и то по половине кружки. Так что нам с братом хватило ума на этот раз не поссориться. Вместо этого мы заключили пари: когда мы увидим их столицу, то, если Петербург окажется деревянным – победит Джо (так мы называли брата в семье), а если из соломы и глины – то я. Выигравший пари получит золотую гинею. Деньги были и у меня и у Джо – русские их у нас не отбирали и в наших вещах не рылись. Я вспомнил, как разрешал матросам грабить русских рыбаков, и мне стало стыдно.
Но позавчера ночью трое молодых идиотов, Альфред Худ и двое его приятелей, узнав, что некий вонючий поляк из французского корпуса по фамилии Домбровский (как и тот русский, который брал интервью у меня и у брата, но от того хотя бы не пахло) оказался виновным в смерти кузена Альфреда и Алджернона.
Ночью они пробрались в комнату, где в числе прочих спал этот Домбровский, и порезали его кортиками. Поляк визжал, словно свинья под ножом мясника. От его истошных воплей проснулись соседи-французы и сумели-таки спасти поляка от смерти. Лягушатники ловко повалили ударами ног трех наших балбесов и передали их с рук на руки русским.
Но после того случая русские приняли решение отправить нас всех, от греха подальше, в какую-то паршивую дыру недалеко от их столицы. Да, и кортики у нас забрали, хотя и под расписку. Причем забрали у всех, кроме адмиралов и капитанов кораблей. Кто знает – увидим ли мы свое оружие?