Севастопольский конвой - стр. 49
– Да умом я, конечно, понял…
– Тогда пойми и всеми прочими частями своего тела, – саркастически настояла женщина. – Утром я уже должна поговорить с полковником и явиться на явочную квартиру. Разница в чине пусть тебя не смущает.
– То есть тебе прикажут оставаться на подпольном положении, пока наши не уйдут из города? – все еще продолжая лежать, Гродов тянулся рукой к ее плечу, пытаясь приблизить к себе.
– Пока наши снова не вернутся в город, – уточнила Терезия.
– Наверное, я сильно устал за день… – извинился капитан за свою заторможенность. – Но ты понимаешь, что я должен четко уяснить себе, в роли кого ты предстаешь и что вокруг тебя происходит.
– Во время оккупации я тоже должна буду работать в подполье, – нервно объяснила Терезия. – На оккупационную власть, само собой, но в подполье, только уже в советском. А это – выглядеть в глазах своих продажной тварью и румынской подстилкой – самое страшное, что только можно себе представить.
Гродов почувствовал, что не только этот разговор, но и всё свидание пошло не так, как ему представлялось в первые минуты встречи. Внутренне это капитана раздражало, но, видно, он и в самом деле поторопился. Сначала нужно было спокойно все обсудить, а затем уже предаваться любовным утехам.
– Значит, румыны все-таки понимают, что удерживать город будет трудно, – неуклюже попытался он исправить положение и слегка взбодрился, когда Терезия охотно подтвердила:
– Как и любой другой крупный город. У них там, в сигуранце, работает один бывший белогвардеец, так вот даже он как-то процедил в лицо офицеру СД: «Каким бы лояльным ни оказался оккупационный режим, русский человек на дух его не переносит. Это вам не француз или бельгиец, который, будучи однажды поставлен на колени, будет стоять на них до тех пор, пока ему не позволят подняться». Ведь явно же оккупантам служит этот ротмистр, а все равно духа иностранного на земле Русской не терпит.
– И все же… Тебе не кажется, что не о том мы сейчас говорим, Терезия? После такой длинной разлуки…
– Телефонный звонок – в обмен на самые изысканные ласки. Такая манера беседы тебя устроит?
– Только если изменить порядок слов: «Самые изысканные ласки – в обмен на презренный звонок…»
Она хотела сказать еще что-то, но капитан резко подхватился, погасил лампу и уже на ощупь добрался до лежанки рядом с Терезией.
– Вообще-то, первоначально для возвращения в город готовили Валерию, – успела произнести дунайская жрица, прежде чем снова оказалась в объятиях мужчины. – Но, видно, у аристократок и судьба должна быть иной, сугубо аристократической.