Севастопольская страда - стр. 297
– Найду себе, ваше превосходительство!.. Вот только седло сыму, – нагнулся он над Юноной.
– Брось! Что ты выдумал! – крикнул Рыжов, но тут же повернул свою новую лошадь и поскакал в сторону веймарцев, перед которыми начали уже пятиться красные драгуны.
– Урра-а! – кричал Рыжов, входя в азарт победы.
– Урра-а-а! – кричали веймарцы, а за ними и лейхтенбергцы, перед которыми тоже уже кое-где начали показывать черные хвосты своих коней англичане.
Захаров же не спеша, но привычно легко и ловко расстегивал ремни седла, бормоча при этом:
– Как же можно дать пропасть седлу генеральскому? Чудное дело!
Донская батарея, устроившись в тылу гусар, состязалась с английской полевой, но английские снаряды падали и туда, где скоплялись раненые гусары; пули же шотландцев становились метче и злее.
Гусары гнали уже красных драгун, но подходили на выручку им шотландские стрелки, подъезжали ближе орудия…
– Труби отбой! – кричал трубачам Рыжов – Аппель!
Трубачи, как петухи утром, подхватили звуки «аппеля», но гусары в пылу сечи забыли, что такое там выговаривают звонкие трубы.
Полковник Войнилович за шиворот оттаскивал назад своего спасителя Сороку, а когда собрал первый эскадрон, то увидел в нем унтера Захарова верхом на огромном гнедом английском коне и с генеральским седлом, накинутым на переднюю луку английского седла.
Отступать после атаки, хотя бы и очень удачно проведенной, искусство гораздо более сложное, чем самая атака.
Халецкий, голову и шею которого наскоро бинтовал не цирюльник, а его же ординарец унтер Зарудин, заслышав трубы, по привычке вынул часы и проговорил:
– Ровно семь минут рубки.
Однако за эти семь минут рубки третья часть офицеров в полках оказалась выбывшей из строя и сильно поредели ряды гусар.
Поддерживать в седле Корсакова Рыжов назначил было двух рядовых, но подъехал выпущенный им из виду капитан Феоктистов и сказал:
– Я могу помочь поручику; я не ранен пока…
– Где же вы были? – спросил удивленный Рыжов.
– Нечаянно попал в свалку, но уцелел, – спокойно ответил Феоктистов.
Перерубленный погон его мундира болтался, мундир спереди был забрызган кровью, хотя, видимо, не своей.
Когда спускались вниз, в долину, под певучими пулями шотландцев и турок эскадроны, холодело между лопатками у Рыжова: вот-вот пустятся в карьер им вдогонку красные драгуны и начнут рубить, как капусту.
Но драгуны не двинулись с места. Слишком ошеломлен был генерал Скарлет лихим нападением русских гусар и достаточно потерь было в его эскадронах, чтобы так круто переменить роли.
Уральцы передовыми были и при отступлении; прогарцевав в стороне до отбоя, они при первых же звуках труб двинулись назад большой рысью, не потеряв ни одного казака, ни одной лошади.