Сёстры-соперницы - стр. 46
Не вывезли, увы…
Примерно через час ущелье, которым шла Александра, начало подниматься и суживаться, и все выше становились его стены, с которых изредка свешивались ветви кустарника. То и дело путь ей теперь преграждали крутые обрывы, на которые надо было вскарабкиваться, чтобы снова оказаться на тропе, и совсем скоро платье и башмаки Александры изорвались, ладони исцарапались, горло горело, ноги подкашивались. Она еле брела, не осмеливаясь, однако, присесть отдохнуть, потому что боялась змей. Чем сильнее палило солнце, тем больше их выползало из расщелин погреть на солнце свои гибкие тела. На тропу они не спускались, однако Александре от страха уже сделалось холодно, она высоко подбирала юбки и смотрела, как бы не наступить змее на хвост.
Так вот она бежала и бежала, брела и брела, карабкалась и карабкалась, и хоть тропа поднималась выше и выше, Александре казалось, будто она все глубже и глубже опускается в ад, а потому гласом из преисподней почудился ей внезапный крик:
– Синьорина! Стойте, синьорина!
О нет, Господи, только не это!
В ужасе оглянувшись, она увидела внизу на тропе Чезаре, напоминавшего змею, вставшую на хвост. Да, змею! И все эти змейки вокруг были его лазутчицами, они-то и выдали ему Александру!
Дико вскрикнув, она перескочила через камень и не разбирая дороги понеслась в сторону от прежнего пути, по едва различимой тропочке, столь узкой, что, чудилось, набили ее не люди, а козы.
Александра надеялась затеряться среди скал, сбить Чезаре со следа, и надежда вспыхнула у нее в сердце, когда тропа перешла в тоненькую полоску, созданную природою меж двух обрывов мостика. Впереди круглилась ровная площадка, и Александра бесстрашно одолела мостик, надеясь бежать дальше, однако обнаружила, что оказалась не у подножия новой скалы, а как бы на островке, со всех сторон окруженном пропастями. Выходило, что она сама себя завела в ловушку, потому что спрятаться здесь было решительно негде. Александра ступила было на мостик, намереваясь вернуться на тропу и поискать другого убежища, но было поздно: из-за скалы появился Чезаре и увидел ее.
Он только махнул рукой, но не сказал ни слова, так запыхался при крутом подъеме, а потому просто приближался к скале, не сводя глаз с Александры. У пана Казика, с трудом выползшего из-за поворота, вид и вовсе был плачевный. Погоня, верно, окончательно лишила его сил: он едва дышал и даже стоять не мог – рухнул на четвереньки.
При виде этой позы ночные воспоминания, которые Александра доселе гнала от себя, подкатили к ее горлу тошнотворным комком. Вне себя от омерзения и отчаяния она принялась хватать камни и швырять их в преследователей – без всякой, впрочем, пользы, ибо их разделяло слишком большое расстояние. Однако тщетность усилий лишь подстегивала Александру, и наконец она схватилась не просто за камень, а за настоящую глыбу, натужась, выворотила ее из земли – и замерла, оглушенная дружным шипением десятков свившихся в клубки змей, которые все враз подняли головы и злобно забили хвостами, глядя на ту безумицу, которая потревожила их сон. Они поползли из своей ямы и вмиг увешали своими тугими телами все камни и валуны, а глаза их по-прежнему были прикованы к Александре.