Сёстры Рябинины и Ко - стр. 6

– Пошли, Лялька, попытка – не пытка. Ну, если тут повезет – в чем я очень сомневаюсь – это то же самое будет, что мы вытащим счастливый лотерейный билет.

Они вытащили этот лотерейный билет.

За одним из заборов тетенька в болоньевом плаще подметала двор гусиным крылом. Увидев две одинаковые лохматые головы, одновременно заглянувшие в калитку, и две пары глаз, умоляюще воззрившихся на нее, хозяйка сразу все поняла.

Оказывается, она сдает этот домик, так как сама давно уже живет в центре города у сына. Дом слoмают только на будущий год. И дом, и двор, и маленький сад с тремя черемухами и плодоносящей яблоней предоставляются в полное их пользование.

Правда, и цену она назвала, суетливо теребя косынку, такую, что сестры ахнули. Но не отказываться же было!

Как только Ляля и Неля, переглянувшись и вздохнув, враз кивнули головами, хозяйка сразу захлопотала, подхватила у них сумки и повела в избу, а там усадила пить чай с вареньем. Когда пили, все объясняла: вот две койки, постельное белье вот тут, в шифоньере, посуда на полке, уголь во дворе под навесом; показала, как топить печь и закрывать трубу, чтоб не угореть. Надев очки, внимательно просмотрела их паспорта: Уходя и засовывая в сумку деньги, она уже называла их «дочами» и наказывала: «Вот адрес мой, вот телефон. Если что, соседи там возникать начнут, сразу ко мне».

4.

Во втором часу ночи Неля комкает пустой пакет из-под жареных семечек и, прицелившись, метает в угол.

– Еще достать? – спрашивает она у Ляли, котoрая, не в силах оторваться от интересной книги, продолжает шарить рукой в поисках семечек. Обнаружив, что с семечками покончено, она зевает и задумывается.

– Слопаем все, а потом? Давай туши свет.

Неля на цыпочках бежит к выключателю, заодно заглядывает в буфет и, прихватив два куска хлеба, возвращается в постель.

– Лично мне такая жизнь по нутру, – признается она, доедая хлеб. – Только вот завтра снова хождения по мукам: работу искать. Найдем, и снова: медкомиссия, справки разные. Меня уже сегодня от поисков тошнит.

Обе чувствуют себя глубоко несчастными, им так надоели сегодняшние мытарства. Прозондировав почву, Неля продолжает:

– Знаешь, все-таки жуткая несправедливость: мы потеряем целый год! 365 дней будут навсегда вычеркнуты из нашей жизни, драгоценной, единственной и неповторимой. Ужас!

– Почему вычеркнуты? – удивляется Ляля. – Жить-то мы будем в это время..

– Жить! – усмехается Неля. – По-твоему, это жить?! Работать, чтобы есть, и есть, чтобы работать. Это рабство, а не жизнь. Ты, Лялька, ничего не соображаешь. Нам в школе твердили, что человек должен заниматься любимым делом – только тогда он обретет смысл жизни. А мы с тобой, выходит, будем бессмысленно заниматься нелюбимым делом целый год? Лазить по лесам и класть мокрые кирпичи?