Сестра - стр. 31

– Чаю?

– Спасибо.

В мойке башней высится грязная посуда, напоминая гигантскую игру «Дженга», и когда Лекси вытаскивает оттуда чашку, столовые приборы падают. Их звон разгоняет неуютную тишину.

– Сахар?

– Нет, спасибо.

Лекси ополаскивает под холодной водой заляпанную чашку и заливает недокипевшей водой чайный пакетик. Я отодвигаю в сторону груду почты и переполненную пепельницу, чтобы освободить место для поставленного передо мной напитка, часть которого выплеснулась на стол. О молоке я и не спрашиваю.

Подношу чашку к губам и делаю вид, что пью.

– Как у тебя дела?

Лекси пожимает плечами и обводит взглядом немытую кухню, словно это должно служить мне ответом – и мне действительно все понятно. Неуютная тишина возвращается.

– Как-то справляюсь. Твоя бабушка присылает мне столько запеканок и кексов, что можно накормить всю улицу.

Я скрываю удивление. Бабушка никогда не была большой почитательницей Лекси. Я тронута ее поступком.

– Итак. – Я делаю глубокий вдох. – Ты хотела меня видеть?

Лекси трясущимися руками зажигает сигарету. Она относит пепельницу к задней двери и пытается высыпать ее содержимое в переполненный мусорный пакет. Пепел просыпается на пол.

– Хочу сдать комнату. Нужны деньги. Не работаю с тех пор, как… Ты знаешь. – Я киваю. – Мне надо расчистить комнату Чарли. В одиночку не смогу.

Лекси берет в руку золотую зажигалку «Зиппо», щелкает ею, потом захлопывает, и так без конца. Я стискиваю зубы. Мне хочется накрыть ее руку своей, успокоить Лекси, но я этого не делаю.

– Ты хочешь, чтобы я тебе помогла?

– Угу. Жилец въезжает завтра.

– Завтра?

– Угу. Ты мне поможешь?

Ее вопрос повисает в воздухе, требуя ответа, но рот у меня пересох, и я не могу говорить. Не хочу возвращаться в комнату Чарли.

Ее серые глаза встречаются с моими.

– Пожалуйста, – чуть слышно шепчет она.

Я открываю рот. На языке у меня сидит слово «нет», словно птица, которая ждет, когда ее выпустят из клетки, но чувство вины рассуждает по-другому.

– Да, – говорю я.

Я толкаю дверь ладонью, она холодная и жесткая, словно знает, что охраняет комнату, утратившую сердце. Когда я ее открываю, то не могу понять, что меня душит: пыль или старые воспоминания. Выцветшие лиловые занавески, которые никогда не задергивались до конца, задернуты, и я с шумом раздвигаю их и открываю окно. Глотаю свежий воздух так жадно, словно долгое время провела под водой, радостно приветствуя брызги дождя на лице.

Комната Чарли не использовалась последние шесть лет, до самой ее смерти, но Чарли уехала так внезапно, что большинство ее вещей до сих пор здесь. Они разбросаны по всему полу, но, несмотря на устроенный Чарли беспорядок, комната почему-то все равно кажется пустой. Опустошенной.