Серийные убийцы. Кровавые хроники российских маньяков - стр. 33
Позже удалось найти нескольких свидетелей, видевших, как «мужчина склонился над лежавшей женщиной» и потащил ее к стене магазина. Один из прохожих вспомнил и описал одежду этого мужчины, другой – его рост и внешность. Более того, в той же кочегарке через полчаса Евсеев уже пропивал деньги жертвы, закусывая любимым лакомством – селедкой…
Ветеран уголовного розыска Владимир Топыричев, работавший в те годы рядовым сыщиком, вспомнил патологическую страсть Евсеева к селедке. Находясь в следственном изоляторе и являясь на очередной допрос, убийца первым делом спрашивал: «Селедку не забыли?» – и немедленно сжирал рыбу вместе с костями, только голову отрывал.
…В кочегарке собутыльники Евсеева заметили у него на лице свежую царапину. Позже один из пьянчужек даже повздорил с ним из-за чего-то, и тот с угрозой вытащил самодельный нож.
Через неделю Евсеев был задержан, а на одном из первых допросов признался не только в убийстве женщины в Софрино, но и в десятках других преступлений. Приговор суда ни у кого удивления не вызвал: исключительная мера наказания.
Дело хотьковского маньяка напоминает историю Ионесяна. Но еще больше его кровавые преступления перекликаются с деталями нападений на женщин зимой 1994 года «охотника за шубами» Александра Чайки.
Он появился в Москве через двадцать лет после Евсеева и, к счастью, не успел развернуться. Сотрудники МУРа вычислили серийника уже через две недели. Но об этом речь впереди.
«Лесополоса»
Можно с уверенностью сказать, что такой славы, да еще при жизни, не имел ни один уголовный преступник за всю историю криминалистики. Еще до приведения в исполнение приговора (суд вынес решение расстрелять Чикатило) о подсудимом было написано шесть книг, сняты кино- и телефильмы; милицейские музеи отвели маньяку заметное место в своих экспозициях, а уж газетчики… О «ростовском потрошителе» написаны горы статей и заметок, а на судебном заседании в Ростове-на-Дону репортеров в зале было едва ли не больше, чем свидетелей и родственников потерпевших.
Он до конца боролся за свою жизнь, следил за здоровьем. В камере-одиночке следственного изолятора ростовского УКГБ, где он содержался для пущей безопасности, Чикатило начинал утро с гимнастических упражнений: отжимался, растягивал мышцы, прыгал на месте, делал мостик. И еще без конца писал жалобы на следователей и судью, требовал справедливости и просил снисхождения, учитывая тяжелые потрясения, перенесенные в период военного детства и отразившиеся впоследствии на его психике.
Вот фрагмент подлинного документа – одного из многочисленных посланий в вышестоящие организации, где Чикатило приводит объяснения своим поступкам: