Сергей Рахманинов. Судьба русского гения - стр. 3
Стоявшая рядом Софья Андреевна дотронулась до плеча композитора и тихо сказала:
– Не обращайте внимания, пожалуйста. И не противоречьте, Левочка не должен волноваться, это ему очень вредно.
Через какое-то время Толстой снова подошел к Рахманинову:
– Извините меня, пожалуйста, я старик. Я не хотел обидеть вас. Правда не в этом.
– Как я могу обижаться за себя, если не обиделся за Бетховена?
Когда Рахманинов вспоминал эту историю много лет спустя, он непременно добавлял, что после этого просто боялся встречаться с Толстым. И завершал рассказ с грустью: «А теперь бы побежал, да некуда». А тот урок Рахманинов запомнил н всю жизнь: оказывается, гений не обязан всегда и во всем быть правым…
В 1918 году он покинул бушевавшую Россию. Думал, что едет на гастроли, оказалось – навсегда. Его носили на руках – как пианиста и дирижера. Но творения Рахманинова во многом оставались непонятыми, они для музыкального мира оказались в тени композиторских метаний Стравинского, Прокофьева, Шостаковича… Музыка Рахманинова стала казаться старомодной. Критики, следовавшие моде, всегда легко готовы променять золото на яркие стекляшки… Он действительно рано постарел на своих заграничных гастролях. Но под шерстяным скромно-элегантным пиджаком по-прежнему бушевали страсти, громко билось сердце. Он тосковал. Чаще всего – по Ивановке – усадьбе в Тамбовской губернии, с которой сроднился. Там поля на горизонте сливаются с небом, а очертания колокольни в добрую погоду хорошо видны за пять верст. Разве такое забудешь? Это и есть музыка Рахманинова.
Да не писалось ему в отрыве от России… Березы, которые он сажал под окнами своего американского дома, не приживались. Рахманинов прожил на чужбине 25 лет, в достатке и славе. Но создал за это время только шесть опусов, правда, первоклассных. И все-таки он повторял: «Лишившись Родины, я потерял самого себя». А его музыка до конца дней звучала как будто в вечном слиянии с русской природой, с перелесками и холмами новгородчины.
Он старался отмахиваться от славы. Даже одевался неброско, без богемного налета. Избегал публичный скандалов, был сдержан и раздумчив в редких интервью.
Рахманинов частенько повторял, что в нем восемьдесят пять процентов музыканта. Никто не мог понять, шутит он или серьезен.
– А на что приходятся остальные пятнадцать? – спрашивали его самые смелые.
– Ну, видите ли, я еще немножко и человек…
И этот человек печалился об утраченной России. И помогал соотечественникам, как никто другой. «Он любил делать людям добро, но старался делать его по возможности тайно», – вспоминал о Рахманинове музыкальный критик Александр Оссовский. Среди тех, кого композитор без «помпы» выручил словом и делом – выдающийся авиаконструктор Игорь Сикорский.