Серьга Артемиды - стр. 36
Тонечка аккуратненько поместилась на переднее сиденье, сумку утвердила на коленях. Ей было смешно.
– Без цирковых представлений никак, – процедил Герман, выруливая с тесной стоянки на тесную улицу.
– Да, – спохватилась Тонечка, – о чем он говорил? Вы поняли?..
Тот пожал плечами, что можно было расценить как угодно.
– Вот если б я написала такую сцену, мне бы точно весь сценарий завернули, – сказала Тонечка. – Ну, так не бывает в жизни!.. Чтоб человек бился и кричал, что его вот-вот убьют, и порывался во Вьетнам!.. Это даже не сериал, Александр Наумович! Это голимое «мыло».
– Мыло земляничное, – пробормотал продюсер. – Зовите меня Сашей.
Пришла очередь Тонечки пожимать плечами. Она пожала и на всякий случай согласно кивнула.
– Дело в том, что я там вчера был, – сказал Герман словно с досадой. – В институте, где Дольчикова… погибла. Там приемный тур проводили, абитуриентов полно! Собственно, она со мной приехала. А получилось… что получилось.
Тонечка уставилась на него.
– Моя дочь тоже была. Она познакомилась там с мальчиком, они зачем-то полезли на четвертый этаж и… нашли тело.
– Мне показалось, я вчера вас видел, – сказал Герман задумчиво.
– Я приезжала за Настей. Настя – моя дочь. Что там случилось? Вы знаете?
Он притормозил на светофоре и потер лицо, словно вдруг сильно устал.
– Я не знаю, – сказал он из-за ладоней. – И не хочу об этом говорить, потому что именно я ее туда приволок!.. Если б не приволок, может, ничего бы и не случилось.
«…Ну и дела, – подумала Тонечка. – Может, продюсер Герман страдает, как и режиссер Филиппов?.. Или он тоже оплакивает «несчастную Светку, бедную девулю». Просто не устраивает демонстраций и факельных шествий… Вдруг он ее тоже… любил, а теперь «любовь убили»?..
По долгу службы Тонечка время от времени общалась с артистами и режиссерами и знала, что жизнь у них не простая, как у нее, Тонечки, и большинства других людей, а, напротив, сложная, бурная, неистовая!.. Ну, им так положено, артистам и режиссерам. Чтоб то и дело любови, страсти, скандалы, разводы, папарацци, внебрачные дети, установление отцовства. По-другому им неинтересно и словно нечем заняться.
Впрочем…
Тут она переменила позу и уставилась в окно.
Ее собственный муж был точно таким же. Он страдал без причины, ревновал без повода, изменял без зазрения совести, скандалил без удержу. «Я же писатель! – кричал он и швырял в Тонечку первым, что подворачивалось под руку. – Мне нужны эмоции! Где я их возьму?! У тебя?! Ты не способна! Ты не можешь! Ты у меня забираешь даже те, что еще есть, последние остатки!»