Серенада для Нади. Забытая трагедия Второй мировой - стр. 39

– У тебя глаза, как у моей бабушки, – сказала я.

– Мне-то что?

– Однажды я тебе расскажу про эту удивительную женщину.

Он пожал плечами, всем видом показывая, что ему неинтересно.

После еды мы поднялись на верхний этаж в кинотеатр. Показывали семь фильмов.

– Выбирай ты, – предложила я.

Он выбрал фильм, о котором тогда много говорили. Чтобы соблюсти все традиции, я купила попкорн и кока-колу. Мы вошли и устроились в красных бархатных креслах.

Ему стало неловко, когда в конце фильма я расплакалась, хотя плакала не только я, но и многие женщины в зале. Нас всех растрогало, когда главный герой отправился на смерть, чтобы спасти свою любимую. Мы оплакивали, что родились в эпоху, когда мода на такую любовь уже прошла.

После того, как я добровольно погрузилась в болото самой дешевой сентиментальности, мы вышли из кино и пошли домой. Керем сразу побежал искать информацию в компьютере.

– Завтра утром я уйду очень рано. Ты сам справишься?

– Да!

– Если произойдет что-то необычное, сразу звони.

– Ты так рано уходишь из-за этого немца?

– Да.

– Куда вы поедете?

– Как ни странно, я не знаю.

– Ты не боишься?

– Боюсь, – ответила я, хотя на самом деле мне не было страшно.

Он замолчал и продолжил стучать по клавиатуре.

– Спокойной ночи! – пожелала я.

– Спокойной.

От счастья, что он мне ответил, я чуть не бросилась обнимать его сзади, но не рискнула.

Я пошла к себе, завела будильник на три и легла.

Во сне я плакала. А когда проснулась, подушка под щекой была влажной, и я поняла, что плакала по-настоящему. Из-за этого мне казалось, что сон продолжается. Электронные часы в изголовье показывали 2:35. Было тихо, Керем, должно быть, спал.

Я завернулась в одеяло калачиком и попыталась вернуться в сон. Надо было выплакаться там и проснуться. Да и вылезать из теплой постели я еще была не готова.

Такие состояния между сном и бодрствованием я переживала, лежа в объятиях бабушки. Я очень любила эти моменты. Она гладит меня по волосам морщинистой рукой, ее коричневое фланелевое платье в мелкий розовый цветочек пахнет мылом, кончики головного платка щекочут мою щеку, а она тихим голосом рассказывает мне сказки. Как же хорошо!

Все это казалось мне сном, хотя было правдой. Я спала, но все равно чувствовала все ее прикосновения, воспринимала каждое слово.

У бабушки были очень выразительные черные глаза. Ее муж работал почтальоном и рано умер, оставив троих детей – двоих мальчиков и девочку. Девочка была самой младшей, а средний ребенок – это мой папа.

В детстве я жила с мамой, папой, братом Недждетом, который старше меня на восемь лет, и с бабушкой. У нас была квартира в Ускюдаре