Серебряный змей в корнях сосны – 2 - стр. 43

Друг с другом Хизаши и Куматани тоже не разговаривали, сил оставалось мало, не хотелось тратить их попусту. Никто из них не представлял, что станет делать, когда доберется до центра проклятого места, к такому их в Дзисин не готовили. А меж тем дышать стало невыносимо из-за едких паров, которые выпускали при «вздохах» плоды с измененными ко-дама. Хизаши и вообразить не мог, что практически под боком у величайшей из трех великих школ оммёдо и экзорцизма образовалось нечто настолько злое и омерзительное. Даже ему, двухсотлетнему ёкаю, хотелось оказаться подальше. Он украдкой бросил взгляд на сосредоточенный профиль идущего рядом Кенты: губы плотно сжаты, подбородок опущен, глаза настороженно прищурены.

– Мы уже близко, – счел нужным сообщить Хизаши, не признаваясь себе в том, что немного виноват пред Куматани, не стоило на него шипеть.

– Я чувствую.

И все. Не то чтобы время и место располагали к задушевным беседам, но Хизаши мерещилась неприятная холодность. Или это проклятая земля так влияет на сознание? Все подобные аномалии были разными, пусть и подчинялись схожим законам. И живым тут делать нечего, даже если не все из них до конца люди.

Впрочем, как раз в этом и загвоздка. Хизаши казалось, что он… становится немного больше ёкаем, чем человеком. И его бы это даже обрадовало – в иных обстоятельствах. Может, и хорошо, что Кента смотрит только вперед и под ноги и не вглядывается, как обычно, в лицо собеседника.

Хизаши окончательно запутался в мыслях, тяжко вздохнул и споткнулся.

– Хизаши!

Кента схватил его выше локтя, случайно задирая рукав хаори. Мелькнуло запястье, которое языкастый Мадока в гневе именовал не иначе как «женским», и на светлой коже Хизаши с ужасом увидел чешуйки. Маленькие, перламутрово мерцающие, очень красивые, они бы сделали честь любой белой змее – посланнице богов. Хизаши отдернул руку и спрятал заодно затвердевшие вытянувшиеся ногти.

Кента посмотрел в упор, и некуда было деться от его взгляда, только защищаться ядовитыми словами, но едва он решил открыть рот, как ощутил осторожное, почти нежное, прикосновение к шее, а потом кожу проткнул острый шип!

Кента мигом сбросил мешок с хитобаном на землю и кинулся голыми руками разрывать змеящиеся побеги вьюна, уже почуявшие свежую кровь. И пусть она была обычной, красной, а не золотой как после соприкосновения с Тайма-но кэн, легче Хизаши от этого не стало. Помогая Кенте резать плети острой кромкой раскрытого веера, он вымещал злость – только брызги летели. Они это не сразу заметили, а заметив, брезгливо отшатнулись – из полых стеблей хлынула смердящая жижа, похожая на застоявшуюся кровь.