Серебряный воробей. Лгут тем, кого любят - стр. 9
Такое поневоле будешь уважать.
Работу упаковщицей подарков нельзя назвать профессией мечты, но мама никогда не думала о профессиях. Она хотела выйти замуж, и ее краткое знакомство с браком принесло только разочарование. Найти новую мечту было не так-то просто: мама не знала, с чего начать.
В детстве она по большей части тщетно мечтала, что ее мама вернется. Флора, моя бабушка, сбежала, когда девочке было всего три месяца. Шесть дней Флора оборачивала грудь капустными листьями, чтобы молоко ушло, а потом в одно воскресенье перед церковью просто взяла и исчезла. Ушла в чем была. С собой взяла только деньги, которые выиграла в лотерею. «Ни записки, ничего. Просто ушла». Эту историю мама рассказывала особым тоном, и я жалела, что меня не назвали в честь бабушки-дикарки. Вместо этого я получила имя Дана Ленн, как тонкая отсылка к имени мамы, Гвендолен.
К тому моменту, как Джеймс увидел ее в магазине «Дэвидсонс», она лишилась и отца. Дедушка отрекся от дочери из-за того, что та ушла от мужа, Клэренса Ярборо. Дедушка работал на Ярборо-старшего и из-за такого скандала мог легко потерять работу, но отречение произошло не только поэтому. Мамин поступок доказывал, что она ничем не лучше бабушки, Флоры. Мама говорит: оглядываясь назад, она видит, что бросила Клэренса без достаточно веских оснований, но и замуж за него выходила без особых на то причин. И признается, что сделала это, потому что он был симпатичный и богатый (младший сын в семье красивых владельцев похоронного бюро) и потому что пригласил ее на танец на выпускном после восьмого класса. Через пять лет она стала его женой. Через семь – развелась, переехала в общежитие и полюбила женатого мужчину. Через восемь родилась я.
Родители познакомились спустя месяц после смерти доктора Мартина Лютера Кинга-младшего. Тогда все было подернуто серостью. Его гроб выставили для церемонии прощания возле колледжа Спелмана. Мама хотела туда попасть, но очередь была настолько огромная, что она подумала о бессмысленности такого долгого стояния, поэтому ушла. Вернувшись за стойку упаковщицы, мама чувствовала, будто ее обманули: Кинга убили, прежде чем ее жизнь успела устаканиться и до того, как она успела проникнуться величием этого человека. Но кого можно в этом упрекнуть, кроме себя самой? Мама ощущала нечто вроде вины, потому что ей досталась такая хорошая должность – первая цветная девушка, которую наняли упаковщицей в этом магазине. Да и годом ранее, работая в магазине дамских шляпок, разве она не надела очаровательную плоскую шляпку без полей на голову цветной покупательницы? Так что мама прекрасно понимала, насколько изменилась ситуация в смысле расового равенства, и была благодарна, – видит бог, – она была благодарна за новые возможности. И все же не успела за них побороться, а теперь Кинга убили. Ее стыд было бы сложно объяснить, даже если бы было кому объяснять. Ее отец с ней не разговаривал, бывший муж собирался снова жениться – а ведь даже года не прошло с тех пор, как мама переехала в общежитие на Эшби-стрит. Она работала каждый день. У нее было три красивых платья, которые она купила в счет небольшого аванса и с учетом скидки для сотрудников, и в них мама выглядела очень привлекательно.