Серебряный. Отголоски Судьбы - стр. 42
Правда здесь было гораздо холоднее и вокруг было не дерево, как в остальных помещениях, а мраморная плитка, выложенная по стенам и по полу, в абсолютно непредугадываемой последовательности. Где-то чуть больше, где-то меньше, несколько небольших плит были выпуклыми и швы между ними были неровными, словно слегка размытыми.
Страшная усталость навалилась как камень, сбивая с ног. Дим тяжело опустился на пол. Сжал кулаки. Как ему добраться до тайны, которую так усердно скрывают? Как узнать правду о самом себе? А может, ничего нет? – постучалась в голову шальная мысль. С чего он взял, что его обманывают? То, что в своем письме Талал Дайонте назвал его Серебряным? Это всего лишь цвет ауры.
Чтобы отвлечься от терзающих душу мыслей, Димостэнис задержал глаза на названии на обложке тетради. Заголовок был написан старыми буквами. Еще шестьсот аров назад все знали лишь их. Однако правившему тогда императору либо стало скучно, либо таким образом его величество решил вписать свое имя в историю, – он придумал новый алфавит. А когда придумал, видимо, чтобы уже никому не было скучно, заставил всех перейти на него и использовать как единственно верный. Десятки аров люди маялись, ругались, кляли неизвестно откуда взявшуюся тягу к новаторству у своего правителя. Постепенно старые буквы стали забываться и теперь этот алфавит считался мертвым. Лишь знать иногда пользовалась им, чтобы подчеркнуть свою образованность и превосходство.
– Кодекс, – прочитал Дим вслух, чтобы хоть немного разогнать одолевшую его тоску. – Ко – де –к –с.
Что-то было нацарапано и на корешке. Дим приблизил лицо, пытаясь рассмотреть уже довольно истертые буквы.
– И – л– а-н-д-и, – по буквам собрал он первое слово. Рядом стояло что-то типа подписи. – Эллетери, – второе слово далось легче.
Старые полуистлевшие буквы, едва различимые подписи, пожелтевшие от времени страницы.
Димостэнис протянул руку, положил на тетрадь. Может, здесь он найдет что-нибудь, что имеет отношение к его дару. Хоть что-то. Что хоть немного оправдает творимое им безумство.
В ладонь со всего маха вошла энергетическая воронка. Острым концом она впилась в плоть, ширясь и углубляясь, разгоняя волны немыслимой боли. Гася крик, он дернул руку на себя, но ни тут-то было. Защитное плетение держало крепко. Боль уходила вверх по кисти, охватила локоть, плечо, спустилась по груди, подкрадываясь к животу. В глазах потемнело. Димостэнис рухнул на колени, почти не осознавая, что он делает. Единственным желанием было избавиться от этой пытки. Открыл хьярт, пытаясь, если не разорвать формулу, хотя ослабить ее воздействие.