Серебряный Ашолотль - стр. 20

Знаешь, Вадик, говорю, я так жить больше не могу! Выбирай, действительно, она или я!

Он ответил:

– Выберу.

И ушел в ванную. Включил душ.

Дальше все как в тумане.

Вышел из ванной. Сверху голый. Полотенце на бедрах. Подошел ко мне вплотную. Обнял. Надюх, прости меня, говорит. Я прижалась к нему. Подумала: Господи, какой он красивый… Как он пахнет, когда потеет… Диким зверем. Мускатным орехом. Кленовыми листьями под дождем.

Переспали. А потом он оделся и говорит:

– Прости, Надюх. Я выбираю ее.

Я пыталась его остановить, унижалась, плакала, угрожала. Он кидал свои вещи в рюкзак – я вытряхивала, орала, что никуда не пойдет. Он сказал:

– Тогда уйду без вещей.

Я спрятала его паспорт. Вот без паспорта, говорю, точно не выйдешь. Сейчас на каждом углу менты караулят.

Пока скандалили, пока он паспорт искал – уже почти пять. А в пять же пропуски вводят – и все, птички в клетках. В общем, он ломанулся к входной двери без вещей и без паспорта, в без четверти пять. Как-нибудь, говорит, дойду, она в соседнем доме живет.

А я дверь загородила собой и говорю: не пущу! Говорю: я этого не заслуживаю! Не смей меня оставлять! Я, пока тебе майки мокрые, все в слизи, меняла, температуру сбивала, корки твои черные отколупывала, продукты закупала и с ложки тебя кормила, была тебе, значит, нужна, – а теперь ты переболел и к ней идешь чистенький?! Не пущу!

А он мне орет:

– Я тебя не просил отколупывать! И жратва твоя, которой ты всю квартиру забила, мне не нужна! Мне нужна свобода!

Он не просил отколупывать! Потрясающе. Можно подумать, он не читал рекомендации в социо: обязательно вытирать с кожи слизь и соскребать корки, не допустить возникновение кокона. Под коконом человек может погибнуть. Это смертельно опасно! Я спасла ему жизнь!

…Надел маску, перчатки. Оттолкнул меня от двери – я чуть не упала. Подскочила к нему, с морды маску сдернула. Ты зачем, кричу, сволочь, маску напялил? Когда я просила – ты не носил! А теперь переболел – и напялил, только чтобы меня позлить! Ты же знаешь, что повторное заражение невозможно и что маски нужны ослабленным и врачам!

Он опять меня оттолкнул – и оскалился как-то страшно. Как будто лицо чужое. Снова маску надел и сказал очень тихо, шепотом. Как змея прошипел:

– Ты, Надюша, не понимаешь. Ты пока еще не понимаешь, что происходит. Эта дрянь, которой они все поливают, гораздо хуже, чем вирус! Они врут, очень много врут. В том числе про инкубационный период.

И все. Ушел.

Он ушел. Ушел. Ушел. Ушел. Ушел.

Он бросил меня одну.

Вторник, 13 апреля

6.00

Всю ночь не могла заснуть. Плакала.