Серебряные письма - стр. 18

— Глупо?! Притворяюсь? Да как ты смеешь? Дурак ты, Сереженька.

Он легко согласился:

— Ну и дурак. Не обижайся, Леля.

Но она обиделась.

— Я за Колю замуж выйду! — влепила Ольга Сергею как пощечину.

Сергей побледнел:

— А зачем ты это мне сейчас говоришь? Скажи, что ты шутишь!

Леля молчала, только нервно туфелькой постукивала по траве.

— Я пойду, Леля, — сказал Сергей. — Но если я сейчас уйду, я уже никогда не вернусь.

— Ну и иди, — в запале крикнула Ольга. — Да хоть навсегда.

Сергей повернулся и пошел прочь.

Она смотрела ему вслед, подавляя в себе желание крикнуть, остановить. Луг огромный, кажется, никогда не кончится; Сергей шел, шел и наконец пропал из вида.

Неделю она ждала, что он приедет в Павловск и они, как бывало не раз, опять помирятся.

Через три недели Ольга поняла — а ведь этот гордец и впрямь не придет! И разозлилась — до краев наполнилась обидой, ревностью и самодурством.

А тут рядом Коля — влюбленные глаза, заверения в любви до гроба, вздыхает, улыбается, да хоть сейчас ему свистни — побежит как собачка Нелли.

И в один из приездов Николая Ольга выпалила:

— Коля, так что — женишься на мне?

Николай замер, улыбка сползла с лица — боялся поверить.

Сказал просто:

— Женюсь.

И от растерянности добавил:

— Когда?

— Что же медлить, раз ты готов. Давай завтра. Вот я приеду в город и обвенчаемся. А на день рождения Ксюты всем и объявим.

А вот тебе, Сережа, нож в сердце.

Отцвели яблони, сбросили снег вишни, на нелепой скамеечке теперь, видно, сидят другие влюбленные, а Леля Ларичева, просидев полночи с печальной Ксютой на крылечке, в это раннее июльское утро горюет, понимая, сколько бедовых дел наворотила она на свою глупую головушку. А впереди еще половина лета и целая жизнь, которую надо как-то прожить.

***

Лето убежало, скрылось за поворотом — его никогда не догнать.

В августе Ксения часто сидела в саду, смотрела как падают ранетки, как тихо отцветают цветы. Дачная жизнь угасала, заканчивалась.

К концу лета к Ларичевым перестали приезжать гости — в городе, говорят, было неспокойно (до дачной ли теперь вольницы с пирогами и чаем?). И Ольга теперь не приезжала в Павловск. Ксюта знала, что она с Николаем живет где-то в городе на съемной квартире. Ну а в сентябре и Ларичевы засобирались в Петроград. Пора было возвращаться.

Чашки, книжки, альбомы, банки с вареньем — с утра до вечера круговерть, сборы, дом вверх дном; и не забыть забрать с собой в город лохматую собачонку Нелли.

Перед самым отъездом вышли на крыльцо, постояли.

— Что ж, бог даст, приедем сюда следующим летом, — вздохнула мать.