Серебряная река - стр. 41
– Понятно. Спасибо, что сразу же мне об этом сообщила. – Его сестра только рассмеялась, услышав его саркастическое замечание, и он вздохнул, выпроваживая ее. – Давай, гуляй отсюда, смутьянка. Дай мне одеться.
Зейнаб исчезла, и Мунтадир поднялся с кровати, ругаясь себе под нос. Он не собирался встречаться с отцом до вечера – если бы он знал, что отец позовет его в такую рань, то не напился бы вчера.
Он плеснул себе в лицо розовой воды, потом отер рот и провел руками по волосам, по бороде, пытаясь привести их в божеский вид. Он сменил свою помятую изару на крахмальную дишдашу с рисунком голубых бриллиантов и поспешил прочь, на ходу наматывая тюрбан на голову. Руки и ноги казались ему тяжелее обычного, его измученное тело противилось той скорости, с которой его вынуждали двигаться.
Добравшись в конечном счете до дворцовой арены, Мунтадир принялся подниматься по лестнице, ведущей на платформу обозрения, делал он это с большой осторожностью, ставил одну ногу впереди другой, стараясь скрывать свое похмельное состояние. Гассан был бы недоволен, если бы увидел, как его покачивает, словно новорожденного каркаданна.
Беседка, из которой открывался вид на дворцовую арену, стояла в тени под ярким тентом из золотисто-черного шелка и густо посаженных высоких папоротников в вазонах для защиты дэвабадской королевской семьи и их преданных вассалов от безжалостного послеполуденного солнца. С полдюжины слуг размахивали пальмовыми веерами, смоченными водой. Они окунали веера в фонтан с заколдованным льдом, а потом принимались обмахивать затененное пространство.
Мунтадир, тяжело дыша, остановился перед тканой аркой, он втягивал в себя воздух с привкусом дымка благовоний, пытался угомонить колотящееся сердце. Вязкая горечь наполняла его рот – вино, выпитое вчера вечером, давало о себе знать. Впрочем, это не имело значения. Как бы идеально он ни выглядел, Гассан видел его насквозь. Его отец взглядом мог вскрывать человека, анатомировать его, пока тот корчился, словно червяк. И этот взгляд он довел до совершенства, обращая его на старшего сына.
По крайней мере, сегодня Мунтадир сможет нейтрализовать его некоторой полезной информацией. Он взял себя в руки и откинул в сторону тонкую ткань на входе.
Свет, заставивший его поморщиться, проникал сюда через шелковый тент пятнистыми лучами. Голоса в беседке, лязг и шипение зульфикаров внизу и изысканная музыка, издаваемая двумя лютнями, – все эти звуки соревновались между собой: какому лучше удастся усилить пульсации в его голове. Он увидел впереди отца, сидевшего на парчовой подушке, взгляд его был устремлен на арену внизу.