Серебряная река - стр. 31

Хацет прислонилась к низкой стене:

– Может быть, меня очаровали истории о вас, которые мне удалось найти.

Гассан рассмеялся сочным смехом:

– Старый вдовец с ребенком, неспокойный город и политическая жизнь, которая не даст вам ни секунды покоя… неужели об этом теперь мечтают молодые женщины?

– Меня трудно назвать молодой женщиной, и вы наверняка знаете, что до вас у меня были мужья. – «Мужья», вероятно, было не лучшим словом. «Консорты», наверное, прозвучало бы лучше – мужчины, с которыми она обменивалась простыми уверениями во взаимопонимании, были временными и незаметными. Многие женщины ее положения делали то же самое. Настоящий муж, человек с правильными политическими убеждениями, с которым она могла бы провести век своей жизни, был выбором не очень-то и привлекательным для джиннов. Приятельские отношения и желания могли быть мимолетными, и, хотя ей и нравились ее мужчины, расставания неизменно приветствовались.

– Да, я знаю, – задумчиво сказал он. – Хотя это не объясняет, почему вы приняли мое предложение. Я думал, что на вас, возможно, оказывают давление ваше племя или ваш отец, но теперь я вижу – это не так; он, кажется, готов чуть ли не выкрасть вас и увезти домой, а вы не кажетесь мне женщиной, поддающейся чьему-то давлению. Тогда почему?

Хацет разглядывала его. Среди сотни сценариев, к которым она приготовилась – враждебный пасынок, докучливый политик, отец, который и в самом деле похищает ее, – не было вопроса, поставленного напрямую самим королем, который хочет знать, почему она избрала этот путь. Зачем ему это? Он был влиятельным, уверенным в себе человеком, а Хацет из собственного опыта знала, что большинство таких мужчин считает: любая женщина будет счастлива их заполучить. Почему король джиннов сомневается в ее желании стать королевой?

Ведь этого хотят все женщины, разве нет?

Так или иначе, но он задал ей вопрос… И Хацет почувствовала желание ответить ему чем-нибудь не слишком банальным. Ей нравились его умные слова гораздо больше, чем следовало бы, потому что она еще на причале могла сказать, что это человек, который умеет завернуть истину в такую словесную обертку, что сам господь бог с небес не сможет разобрать ее истинного цвета.

И именно так дела и обстояли, разве нет? Потому что Хацет нравилось держать ухо востро во время этого разговора. Гассан не походил на ее консортов, которые были благодушными и так горели желанием угодить ей, что ей не удавалось поговорить с ними по-хорошему, не говоря уже о том, чтобы пооткровенничать. Ее жизнь в Шефале прошла бы, как и у всех остальных, в улаживании семейных дрязг и ведении дел с теми же коммерсантами и знатью, с которыми вел дела ее отец, а до него ее бабушка и прабабушка с прадедушкой. Это был тяжелый труд – достойный труд, – благодаря ему рынок работал, а ее народ не голодал, если муссоны приходили позже обычного. Но Шефала была малым городом.